Эллинистическая цивилизация

Главные элементы этого нововведения отчетливо видны в первые годы III века до н. э. в театре Приены. Скена, сооружаемая в эту эпоху из камня, была снабжена достаточно высоким ярусом. Перед нижней площадкой, напротив орхестры, вырос дорический портик, поддерживаемый рядом колонн, на которые спереди опирались полуколонны. Этот портик вместо крыши имел деревянный настил, куда можно было попасть через дверь с яруса скены. Именно на этом настиле выступали актеры, и именно он стал отныне сценой в нашем понимании. Хор по-прежнему располагался на орхестре, почти тремя метрами ниже, не имея прямой связи со сценой. Наконец, внутренняя лестница позволяла попасть на уровень навеса скены, то есть на третий этаж: он служил для появления богов. Портик перед скеной назывался проскением. Вероятно, портики такого рода воздвигались еще раньше — в IV веке до н. э„но они были исключительно декоративным элементом перед кулисами, а не площадкой для актеров. Об этом замечательно свидетельствует острота комедийного поэта Антифана: говоря о старой куртизанке по имени Наннион, которая жила в эпоху Александра Великого, он награждает ее прозвищем Проскения, потому что она одевалась в пышные одежды, а раздевшись, выглядела отвратительно — как проскений в театре, который без своих раскрашенных декораций был просто голым остовом. Инновация сделала из него опору для площадки, предназначенной для актеров. Отныне они, прекрасно видимые на приподнятом настиле, четко отделялись от хора, чья роль стала абсолютно второстепенной: в комедиях Менандра у него нет слов, и он появлялся, только когда хористы должны были исполнить несколько танцевальных движений между эпизодами пьесы.

Эта существенная трансформация инсценировки, без сомнения, отвечала серьезной эволюции в самой концепции драмы: теперь акцент делался на индивиде, на его поведении и его психологии, а не на трагическом или комическом действии в целом, которому комментарии от хора придавали общественное звучание. Наибольший интерес теперь вызывало не столько грозное вмешательство Судьбы и богов, которое уничтожало человека, сколько характер каждого трагического героя, его индивидуальные поступки и человеческая сторона его персонажа. Для этого требовался профессиональный актер. На высокой, изолированной, отлично просматриваемой сцене он привлекал к себе взгляды и мог раскрыть все ресурсы своего голоса и мимики. Он также использовал различные приемы, чтобы усилить свое воздействие. Трагические маски, которые применялись не в качестве рупоров, как ошибочно пишут, а чтобы позволить одному актеру сыграть в пьесе несколько ролей, — эти маски, бывшие когда-то крайне простыми, приобрели значительные размеры: их вытянули вверх, снабдив высоким чубом, который придавал им странный, очень характерный вид. Кроме того, около середины II века до н. э. начинают использоваться сандалии на очень толстой подошве, призванные еще больше вытянуть силуэт, позже они превратились в котурны. Так постепенно определялись основные черты эллинистического театра, театра скорее актеров, чем драматического хора, скорее театра-спектакля, чем драмы, требующей постоянного содействия слушателей. Через Рим эта форма была воспринята миром Ренессанса и драматургией поздних веков, вплоть до того, что современное общество, устав от этой традиции, как и от многих других, постаралось вернуться различными способами и с неравноценным успехом к античной интерактивной литургии.

Эти театры, зачастую очень вместительные, где собирался народ целого полиса, позволяли гражданам осознать свое единство. Здесь также проходили все религиозные праздники, которые требовали присутствия толпы. Но это единение лучше всего выражалось в конструкции, продуманной для широкой публики, которой было бы удобно сидеть и которой предоставлялись бы свободный обзор и достаточная акустика. Так появился обычай использовать театрализованные представления, и особенно дионисийские, чтобы провозглашать о почестях, воздаваемых благодетелям. Мы это видели, например, в декрете Аполлонии Понтийской, где Хегесагор должен был быть увенчан «золотым венком на Дионисиях», тогда как в его родном полисе, Истре, те же почести были провозлашены во время знаменитых Истрийских игр. И в том и в другом случае были использованы обстоятельства стечения толпы, чтобы обеспечить желаемую огласку решениям совета и собрания. Часто случалось, что театр становился местом политических собраний. Так, в Мегалополе, столице Союза аркадских полисов, в огромном театре проходили заседания федеративного собрания.

* * *