Эллинистическая цивилизация

Пример с экспортом вина является прекрасным свидетельством подъема морской торговли в эллинистическую эпоху. Значительные прибыли, которые она приносила, манили жадных дельцов возможностью быстрого обогащения. Это они основали на Делосе свои ассоциации и богатые колонии, например посидониастов из Берита. Этих людей не останавливали опасности моря, которые для них затмевал соблазн наживы, — и тем не менее это были действительно серьезные опасности, что доказывает обилие надгробных надписей для погибших в кораблекрушениях. Вот одна из таких эпиграмм, одно время приписываемая Феокриту (Палатинская антология. VII, 534): «Человек, береги свою жизнь: остерегайся выходить не вовремя в море. Бедный Клеоник, тебе не терпелось добраться из Келесирии до изобильного Фасоса ради своего дела. Ради своего дела, о Клеоник! Отправившись в плавание в пору, когда спят Плеяды, ты канул в пучине с ними». Или еще одна, принадлежащая поэту Теэтету, другу Каллимаха (Палатинская антология. VII, 499): «Моряки, вы, что плывете вдоль этого берега, Аристон из Кирены во имя Зевса Страноприимца умоляет вас сказать его отцу Менону, что он покоится у прибрежных скал Икарии, окончив свою жизнь в Эгейском море». Бушующие волны иногда усугублялись нападением береговых разбойников, которые безжалостно убивали тех, кого случай приводил на их берега, о чем рассказывает эпитафия, начертанная во II веке до н. э. на кенотафе на острове Ренея, возле Делоса: «Это надгробие достойно слез, хотя это всего лишь кенотаф, установленный для Фарнака и его брата Мирона, злополучных детей Папоса. Они были из Амисоса, о чужеземцы, и они потерпели кораблекрушение, застигнутые шквалом Борея. На острове Серифос они в довершение были обречены своей жестокой и завистливой судьбой найти смерть от рук злодеев. Протей в бухте Ренеи воздвиг этот надгробный памятник в память о своих товарищах, сожалея об их печальной участи». Дошедшие до нас через «Антологию», где их насчитывается несколько десятков, или же обнаруженные высеченными на камне, эти тексты передают древний страх греков перед грозными опасностями морских путешествий, вполне оправдываемый столькими драмами. Римский поэт Гораций в эпоху Августа напоминает об этом, когда заводит речь о смелости негоциантов Эгейского моря (Оды. I, i, 15–18): «Когда Африк[56] неистово вздымает волны у Икарии, купца охватывает ужас: его тянет к покою, царящему в деревнях его родины. Но вот он уже приводит в порядок свои поврежденные корабли, страшась бедности». Дальше, в знаменитой оде «К кораблю Вергилия», в которой он вспоминает стихи Каллимаха, Гораций прекрасно пишет:

Знать, из дуба иль меди грудь
Тот имел, кто дерзнул первым свой хрупкий челн
Вверить морю суровому:
Не страшили его Африк порывистый
В дни борьбы с Аквилоном[57]

…

От эллинистической традиции римская поэзия сохранила те же мотивы и ту же тему.

* * *