Эллинистическая цивилизация

Асклепий был не единственным богом-целителем. Эту роль играли также многие другие божества, боги или герои. Например, Сарапис — оригинальное творение этой эпохи, заслуживающее особого внимания: это действительно замечательный пример того, как греки в соприкосновении с религиями завоеванных или варварских народов иногда заимствовали у них богов, чтобы ввести их в эллинический пантеон. Это обогащение греческой религии чужеземными элементами считается, не без основания, одним из главных вкладов эллинистической эпохи. Следовало бы также изучить характер этих заимствований, и пример Сараписа здесь показателен. Происхождение нового культа является предметом противоречивых традиций, которые приписывают его введение одному из трех первых лагидских монархов. Но авторитетные документы свидетельствуют, что он был установлен в эпоху Птолемея I Сотера; в любопытном фрагменте у Тацита (История. IV, 83–84) рассказывается, что этот царь увидел сон, который внушил ему привезти из храма в Синопе на Черном море статую этого бога. После совета с Дельфийским оракулом Птолемей не без труда добился, чтобы народ Синопы отдал ему эту божественную статую, изображавшую у них Зевса, но «хтонического» Зевса, напоминающего Аида, хозяина преисподней, связанного с Персефоной. Привезенная в Александрию, статуя была установлена в старом египетском квартале Ракотис, где для нее был построен храм на месте маленького местного святилища Сараписа и Исиды. Имя Сараписа, по-египетски Осераписа, носил местный бог, в котором соединились две божественные личности, первоначально четко разделявшиеся: знаменитый Осирис, супруг Исиды, и бык Апис, которому поклонялись египтяне в Мемфисе и мумия которого хранилась в огромном подземном некрополе в Серапеуме. Имя Сараписа было дано новому богу, привезенному из Синопы в Александрию, но кроме этого ничего египетского больше в нем нет: во всем остальном это абсолютно греческий бог. Благодаря различным документам нам известен вид этой статуи. Она напоминала статуи Зевса, Аида и Асклепия: величественная голова с длинными волосами, крупными прядями, спускающимися на лоб, и густой бородой; голову вместо головного убора венчала своего рода высокая корзина почти цилиндрической формы — калаф, который называли также латинским словом модий, с растительным орнаментом из оливковых ветвей или пшеничных колосьев. Бог был задрапирован в греческие одежды; он сидел на троне, возле которого находился Кербер, чудовищный пес преисподней. Другие изображения на имперских монетах показывают Сараписа стоящим, полуобнаженным, с жезлом в руке и калафом на голове, с сидящим у его ног Кербером, что напоминает изображения Зевса, только без калафа и Кербера. Считается, что его первая статуя была сделана Бриаксием, знаменитым скульптором IV века до н. э., работавшим около 350 года до н. э. в мавзолее Галикарнаса. Скульптор действительно во второй половине IV века до н. э. с большой долей вероятности мог выполнить для Синопы эту статую Зевса-Аида (Юпитера-Диса), о которой говорит Тацит. Во всяком случае, хотя он и был переименован в Сараписа в Египте, в его облике для греков не было ничего необычного.

Что касается его культа, о нем сообщают два свидетельства: Каллимах сочинил две посвятительные эпиграммы для пожертвований Сарапису. Одним из этих пожертвований был светильник с двадцатью гнездами для плошек, то есть исключительных размеров и яркости, который, как говорит поэт, затмевал своим светом вечернюю звезду. Вторая эпиграмма сообщает о посвящении критским наемником своего колчана и лука после военного похода против Эвгесперид, в Киренаике, в начале царствования Птолемея III Эвергета, в 246 году до н. э. Ни то ни другое пожертвования не имели в себе ничего экзотического и могли быть посвящены абсолютно любому греческому богу. Культ Сараписа, несмотря на его имя, таким образом, был действительно греческим культом, обязанным своим происхождением грекам, обосновавшимся на египетской земле, точно так же как раньше греки Ливии установили у себя культ Зевса-Амона — греческий культ, адаптировавшийся в Киренаике. Оба эти культа вовсе не свидетельствуют об ослаблении религиозной традиции эллинов, которая приспосабливалась к чужой культуре. Культ Сараписа не является результатом соединения или, как говорят, синкретизма греческих и египетских элементов: он лишь демонстрирует, насколько сильной в эту эпоху, как и прежде, оставалась ассимилирующая способность эллинизма.