Эллинизм и его историческая роль

На Востоке по преимуществу были созданы, в частности, формы перехода к монотеизму. Здесь существовала уже монотеистическая иудейская религия. Роль иудаизма в эллинистических религиях обычно недооценивается, а она была, несомненно, велика. Иудейский монотеизм утвердился и окреп в диаспоре, в местах поселения иудеев вне Палестины. Благодаря смешению и общению с чужаками, иудеи диаспоры, находясь вдали от своего культового центра в Иерусалиме, неизбежно стали пренебрегать многими обрядами, а в своих воззрениях на своего бога Ягве преодолели представление о нем как об исключительно еврейском боге, стали видеть в нем единого бога вселенной. В греческом переводе библии, сделанном в середине III в. до н. э., даже отсутствует собственное имя Ягве, замененное всюду безличным «господь» (κύριος). Самый факт перевода библии для богослужебных потребностей синагоги на греческий язык свидетельствует об эллинизации иудаизма, и это облегчило пропаганду иудейского монотеизма.

Что эта пропаганда имела успех, видно хотя бы из того, что в начале н. э. количество иудеев составляло около 4–4 1/2 миллионов, тогда как в Палестине их было вряд ли больше 700 000. Численность иудеев нельзя объяснить только естественным приростом; в какой-то мере мы здесь имеем прирост в результате прозелитизма, присоединения к иудаизму людей иной веры. Дион Кассий (XXXVII, 17) прямо указывает, что прозвание «иудеи» прилагается «и к другим людям, которые придерживаются их обычаев, хотя и принадлежат к другой народности». Иосиф Флавий не раз пишет о том же; многие из эллинов «охотно приняли наше вероучение»; в Антиохии иудеи, «привлекая к своей вере множество эллинов, сделали и этих последних до известной степени составной частью своей общины» (Bell. Iud. VII, 3, 3).

Однако та обрядность, которой придерживались иудеи в диаспоре — обрезание, пищевые запреты, правила ритуальной чистоты — препятствовала переходу эллинов в иудейскую веру. Многие примыкали к ней идейно, не переходя в нее формально; их называли σεβόμενοι, «богобоязненные». Только христианство, окончательно отказавшись от иудейской обрядности, утвердило господство иудейского Ягве в качестве бога-отца. Но идейное влияние иудейской религии на выработку монотеистических воззрений эллинистического периода не подлежит сомнению.

Стремление прорвать ограниченность устаревших племенных религий и создать новую религию, более соответствующую обширным экономическим, политическим и культурным связям, в частности взаимопроникновению культур Запада и Востока, выразилось в перенесении атрибутов многих богов на одного какого-либо бога, часто восточного. Таким путем вообще возникал монотеизм.

Перенесение атрибутов многих богов на одного «всебога» (πάνθεος) принимало различные формы. В изобразительном искусстве оно выражается в изображении, например, Афродиты в головном уборе Исиды, или Зевса с рогами египетского Амона, или в изображении на монете каппадокийского царя Фарнака (начало II в. до н. э.) бога Мена с атрибутами и символами многих богов. В области мифотворчества мы видим, наряду с нелепыми этимологиями и аллегорическими толкованиями стоиков, всевозможные спекуляции, основанные на именах богов. Особенно в этом отношении заманчиво было имя лесного бога Пана, так как παν по-гречески означает «всё». Уже в гомеровском гимне говорится: «Паном прозывали его, ибо душу он всем услаждает». Позднее пытались превратить Пана в бога вселенной.

Но Пан играл в культе слишком незначительную роль, чтобы его можно было сделать «всебогом». Другое дело — великие боги, авторитет которых был укреплен многовековой традицией. В орфических гимнах встречалась формула: «един Зевс, един Аид, един Гелиос, един Дионис». Эти боги имели больше шансов стать единственными. Все верховные боги Востока отожествлялись с Зевсом, даже иудейский Ягве. Гелиос получил эпитет «всезиждителя». Асклепия греки видели во всех богах-целителях, которых они находили у народов Востока.

Но наибольший успех выпал на долю богини Исиды. Она «многоименная», «мириадоименная», ей молятся: «сниди ко мне, богиня богов». На храме Исиды в Саисе было начертано: «Я — все, что создано, все, что есть и что будет». Многочисленные гимны в стихах и в прозе увековечивались в надписях, на статуях и алтарях. Один такой гимн найден недавно на Андросе. В опубликованной в 1927 г. надписи некоего Деметрия из Магнесии на Меандре мы имеем полностью текст прославления Исиды, списанный, по словам Деметрия, со стелы в Мемфисе.[218]