Эльминстер должен умереть! (ЛП)

Что, в свою очередь, говорило о том, что этому старому мешку с костями стоит отойти в сторонку, не высовываться и слушать.

— Алассра, — пробормотал он себе под нос, разыскивая подходящий переулок, — прости меня. Я люблю тебя, но и это королевство люблю тоже. Не могу не принимать участия в его делах, не пытаться уберечь Кормир от любого, кто хочет разорвать его на части, не защищать Кормир от себя самого. Я просто не могу.

Из переулка были хорошо видны парадные двери «Лучницы» и имелась весьма удобная груда пустых ящиков, которые не успели забрать нанятые фургоны, вывозящие мусор.

Когда он скользнул за ящики, прислонившись к неровной и грязной стене со вздохом облегчения, одна из его рук начала дрожать сама по себе, несколько пальцев пронзила боль, как будто они горели в огне, а остальные пальцы онемели.

Эльминстер взглянул на нее с отвращением.

— Когда-то эта рука с одинаковой легкостью повергала крепости и драконов.

Он мрачно стал рассматривать свои пальцы. По крайней мере, они по-прежнему подчинялись, когда он сгибал их. Хотя два, казалось, уже не могли согнуться до конца.

Уже не выхватить что-то у врагов, не сжать прочной хваткой.

Будь оно все проклято.

— Последние сто лет не были ко мне добры, — сказал он темноте. — И теперь я слишком стар для этого...

Онемела вся рука.

— Ох, Мистра, как до такого дошло...

***

Арклет и Амарун испуганно подняли глаза. Задыхающийся пурпурный дракон промчался мимо них через главный зал клуба, восклицая:

— Капитан? Капитан Таннат?

Командир патруля, осматривавший комнаты танцовщиц, показался на сцене:

— Да, гонец?

— Ваш патруль нужен в «Храброй Лучнице». Там убитые, много убитых! В том числе лорды!

По всему клубу задвигались драконы.

— Меня послал капитан Дралкин. Говорит, вы нужны ему там как можно быстрее, — добавил гонец на последних остатках воздуха, опираясь на кресло, чтобы передохнуть.

Амарун и Арклет переглянулись через стол.

— Оставайся здесь, — сказал лорд, толкая графин к девушке.

Судя по приказам, которые отдавал Таннат, он решил не оставлять в клубе ни одного из своих людей, и хотел, чтобы даже «распоследний пес» оказался снаружи вместе с ним.

— И с каких это пор я стала твоей служанкой, лорд Делькасл? — очень тихо спросила  Амарун не услышавшего ее Арклета, поспешившего присоединиться к солдатам.

Взмахнув на прощанье Тресс и сделав быстрый глоток, осушивший последние капли жидкого огня из графина, Амарун подошла к бару. Выхватив плащ из собранной здесь груды ничейной одежды, оставленной павшими и сбежавшими, она обернула его вокруг плеч, чтобы прикрыть свой куцый халатик, и выбежала в ночь, по пятам за лордом и самыми медленными драконами.

Тресс, качая головой, глядела, как уходит ее танцовщица. Затем обернулась, чтобы оглядеть нанесенный клубу ущерб. Опять.

Вздох. Нельзя позволить крови высохнуть и по-настоящему въесться...

***

Эльминстер вздохнул. Либо патрульные драконы никуда не спешили этой ночью, либо бойня в «Храброй Лучнице» была поистине впечатляющей.

На место продолжали прибывать боевые маги — парами и тройками, все с эскортом из пурпурных драконов — и исчезать внутри клуба.

Откуда эскорты из драконов вскоре выходили, чтобы постоять снаружи, поболтать со скучающими товарищами, которые прибыли сюда раньше, и подождать.

Подождать, вероятно, пока растущая толпа волшебников внутри наконец что-то решит или закончит какое-то колдовство — или просто уснет.

Боги, что эти безусые молодые идиоты, которых сейчас называют боевыми магами, там делают? Что их может настолько задержать?

Или они просто выблевывают свои кишки от шока и отвращения, увидев такую бойню? Во имя всех еще существующих богов, разве парни и девчонки, вступающие в ряды боевых магов, не ожидают постоянно видеть кровь весь остаток своей жизни?

А если нет, то почему? Неужели они полностью слепы и не видят, каков окружающий мир на самом деле?

Эльминстер прекратил задавать про себя вопросы, на которые переулок все равно не мог ему ответить.

Кто он, в конце концов, такой, чтобы требовать хоть какие-то ответы, архимаг, неспособный управлять даже собственными пальцами?

Он должен пойти, и посмотреть, и послушать сам. Воспользовавшись, например, люком для мусора, ведущим в переулок.

Эльминстер скользнул к люку, обнаружил, что тот настежь открыт, в очередной раз покачал головой, поражаясь беспечности кормирских стражей, и прислушался.

На расстоянии вытянутой руки от него два капитана пурпурных драконов как раз начали разговор.

Таннат задыхался и был не слишком счастлив.

— Ну, Дралкин? Я прибыл сюда так быстро, как только смог. Где пожар?

— Снаружи, — мрачно сказал Дралкин, стоя прямо во внутренних дверях в клуб. Все фонари горели как можно ярче; комната была хорошо освещена, и любой мог разглядеть лужу крови, начинавшуюся у его сапог и простиравшуюся дальше, к обломкам мебели и разодранным, прикрытым телам, будто красное и липкое озеро.

— Барды назовут это «кровавыми последствиями». Когда закончат извергать наружу свою последнюю трапезу.

Таннат бесстрастно рассматривал отрубленные конечности и разрубленные головы.