Эльминстер в ярости (ЛП)

Он снижался, опускался с неба, испуганные всадники на дороге съехали на обочину. Там были повозки и фургоны, приближавшиеся ему на встречу, которые не могли двигаться — он свернул к деревьям, пытаясь замедлить свой полёт. Прожечь огромный шрам в Королевском Лесу или снести деревья отсюда до Гаргульей Пасти — не лучший подарок Лесному Королевству…

С рычанием Эл боролся с силой внутри себя. Он сумел с некоторой точностью выпустить струю серебряного пламени и замедлить полёт, чтобы осторожно приземлиться.

Он сумел. Каким-то образом он выиграл этот бой и аккуратно приземлился на гниющие мёртвые деревья и листья, не начав пожар… и обнаружил, что шагает, как оглушённый, по огромному лесу.

И что споткнулся о первую же гниющую преграду и упал лицом вниз. Да, подходящее приветствие для прославленного героя-победителя…

Эл снова встал, хотя и не помнил, как он это сделал. Слишком много огня… огонь сочился из него с каждым неровным шагом.

— Слишком много, - застонал он вслух. - Ох, Мистра, так больно!

Он рухнул на дерево, серебряный огонь расплескался, побежал вверх и вниз по стволу, в мгновение ока превратив дерево в угли.

— Мистра, - выдохнул он. - Вот оно! Мистра знает, как помочь мне…

Он сделал несколько спотыкающихся шагов, дымящимся дождём разбрасывая серебряный огонь, затем снова поднялся в воздух на струе серебряного пламени, чтобы пронестись сквозь Королевский Лес. Разыскивая нужную ему пещеру.

Задыхаясь от боли, выдыхая серебряный огонь, истекая им из пальцев и коленей, сжигая всё, к чему прикасался, Эльминстер приземлился в вихре сухих шуршащих листьев, сделал несколько шагов, упал на колени и уже не поднялся.

Вот здесь… да… он вполз в грязную, окружённую камнями темноту, которая по-прежнему слабо пахла медведем. Сквозь завесу древесных корней, по мшистым старым медвежьим костям, и наконец-то вниз в каменистую пещеру.

Туда, где в воздухе парили эти великие, острые серебряно-голубые глаза из пламени, ожидая его.

— Богиня, - выдохнул Эл, не поднимаясь с колен. - Я… я…

Ты пылаешь моим огнём, самый преданный из людей. Отдашь ли ты по своей воле большую часть его мне?

— О, Мистра, да, - простонал он, потянувшись к богине.

На мгновение ему показалось, что из этих глаз выстрелили два синих луча, чтобы выпить из него серебряный огонь. Затем он почувствовал руки, хватающиеся за него с жестокой и голодной силой, поднимающие его и заключающие в женственные объятия.

Серебряный огонь приласкал его, ещё больше огня потекло из него наружу, его тело как будто стало огнём, огнём, который мерцал, трещал и клубился, пока богиня, которой он так долго служил, слабые останки той Мистры, которую он никогда не прекращал любить, с нетерпением вырывала из него серебряное пламя благословенным ревущим потоком, который продолжался и продолжался…

Он был ничто, он был всё, он воспарил, оставив позади всю боль…

Он стоял в пещере, которая уже не была пещерой.

Грубый и крепкий каменный свод, земля наверху, и высокие лесные деревья-великаны на ней — за считанные мгновенья всё взметнулось высоко в небо или сгорело в ничто, оставляя его стоять в новой прогалине под пустым небом.

Воздух был полон синего света и благоговейной бессловесной песни тысячи незримых голосов… и над Элом возвышалась фигура из синего мерцания, Госпожа Искусства, которую он впервые встретил так много веков назад.

— Я вернулась, - прошептала Мистра, тихие слова, полные восторга и ликования… и рокота силы, который заставил Эльминстера, землю под ним и затрещавшие, заскрипевшие покачнувшиеся деревья Королевского леса содрогнуться на мили вокруг.

В синем мерцании рядом с Эльминстером зажглась серебряная звезда и превратилась в Шторм Среброрукую. Каждый волос её серебряной гривы встал на дыбы и торчал в сторону, как будто она была какой-то странной породой павлина. Она казалась потрясённой и обрадованной — и они бросились друг к другу в объятия. Синее мерцание нежно обхватило их в воздухе и понесло в руки друг друга.

Они потрясённо обнялись и поцеловали друг друга, затем отстранились, не размыкая рук, чтобы вместе засмеяться, потом оглядеть друг друга сверху донизу, как будто не веря, что они  оба уцелели и были сейчас здесь.

Эльминстер первым обрёл дар речи.

— Что ж, я вернулся, - хрипло сказал он. - Я снова Эльминстер. Я так думаю.

— Если ты снова начал думать, - пошутила Шторм, - то Королевства и в самом деле в беде.

— В самом деле, - сухо отозвался Эл, и снова поцеловал Шторм, в этот раз жадно, его руки сжались вокруг неё, будто он не хотел никогда её отпускать.

Они крепко обнялись и оба заплакали от счастья, когда мерцающее серебряно-голубое небо над головой заполнилось песней Мистры.

— Нет, нет, и нет, тупица! Что, по-твоему, будет делать твой противник, пока ты будешь принимать эту величественную позу? Встанет и будет восхищаться?