Эльминстер в Миф Дранноре

– Я думаю, – неуверенно забормотала Дьюла, – вы чересчур увлекаетесь дикими мечтами, Итритра, как обычно. Кормантор в опасности? Да оставьте вы! Кто может нам угрожать? У нас есть такие заклинания, что мы превратим любое количество варваров в… да хоть в грибы, чтобы было из чего делать херес!

Она легко рассмеялась над собственной шуткой, но ее веселье угасло во всеобщем молчании. Тогда она повернулась за поддержкой к Пуингаре:

– Вы так не считаете?

– Я думаю, – медленно произнесла Пуингара, – мы сплетничаем и щебечем дни напролет потому, что нам не нравится говорить о таких серьезных вещах. Послушайте теперь меня, Дьюла. Я согласна не со всем, чего опасается Итритра. Но только потому, что никто еще не говорил об этом так открыто. И как бы нам ни не нравилось об этом слышать, это не значит, что она не права. Если вы не слышите правды в ее словах, я предлагаю вам поцеловать ее, очень хорошо попросить все повторить снова, и на этот раз послушать ее очень внимательно.

Леди Лорил повернулась и начала выбираться из водоема, оставив у себя за спиной мрачное молчание.

– Подождите! – Алаглосса схватила ее за мокрую руку, – Стойте.

Леди Лорил повернулась, сверкнув глазами на хозяйку дома, и мягко предупредила:

– Леди, всем, что у вас есть самого дорогого, умоляю вас подобным образом со мной не обращаться. Леди Торнглар только коротко кивнула:

– Итритра права, – горячо произнесла она, наклоняясь к остальным. – Все слишком серьезно, чтобы проходить мимо, продолжать шутить, препираться и наблюдать, как город всего лишь из-за одного человека готов перевернуться вверх дном. Мы должны повлиять на наших лордов во имя сохранения мира, снова и снова говорить им о том, что из-за простого человека не стоит смещать коронеля, вытаскивать мечи и разжигать вражду.

– Мой лорд никогда не слушает меня, – трагическим шепотом призналась Дьюла Эвендаск. – Что я могу сделать?

– Заставьте его услышать, – ответила ей Силиврен. – Заставьте его заметить и учесть ваш совет.

– Он это делает, только когда мы…

– Тогда, дорогая, – сказала ей Пуингара, словно хлыстом стеганула, – у вас это получится лучше всего именно в то время, когда лорду Эвендаску потребуется ваше желание. Алаглосса, вы была правы, удержав меня от ухода. У нас есть чем заняться прямо здесь. У вас есть еще херес?

Леди Торнглар удивленно уставилась на нее.

– Конечно есть, – ответила она. – Но зачем?

– Я думаю, что завоевать уважение лорда Эвендаска, – безапелляционно заявила леди Лорил, – можно наутро после его очередной попойки, когда он стонет и ругает сыновей за то, что они своими насмешками и буйным весельем испортили ему ночь. Именно тогда нужно взять бутылку тройного хереса и выпить прямо у него на глазах. А затем все ему выложить, решительно и без крика. Пока он будет разевать рот от того, что его нежная леди превратилась в рыкающего льва, вы сможете надлежащим образом отчитать его и объявить, что не видите в его бесчинствах никакой необходимости.

– А потом что? – спросила Дьюла, побледнев лицом от одной только мысли, что ей придется стоять лицом к лицу с лордом.

– Потом вы можете перец всем домом отказать ему в постели, – посоветовала решительная Пуингара. – И скажете ему, что еженощные возлияния непростительны и не могут оправдать пренебрежения вами, тогда как вам, да и остальным, все время приходится спотыкаться об идиота, выставляющего на осмеяние честь дома.

На мгновение воцарилась тишина, а потом раздался смех, сначала тихий, а потом переросший в хохот, как только до всех дошла вся важность слов, сказанных Пуингарой.

Первой перестала смеяться Силиврен:

– Вы хотите, чтобы мы применяли этот фокус с тройным хересом до тех пор, пока не сможем влиять на своих лордов? Пуингара, мы же умрем. – Она содрогнулась. – Я имею в виду, что эта дрянь сжигает внутренности не хуже огня.

Леди Лорил пожала плечами:

– Для того чтобы справиться с лордом, достаточно нескольких бокалов без слез и дрожи. А, кроме того, мы сплетем заклинания, и вино будет превращаться в воду, едва коснется губ. Мы достойны уважения и не считаем, что озабоченность делами королевства можно топить в вине, как это делают наши лорды. Почему, вы думаете, они так пьют? Ведь они видят то же, что и Итритра! И пьют потому, что не хотят этого видеть, не хотят взглянуть этому в лицо.

– Значит, для того чтобы заполучить Имбраскара в свою опочивальню, я должна оскорбить его перед всем домом? – еле слышно пролепетала Дьюла. – И что потом? Да он просто обзовет меня слабоумным ничтожеством и выбросит мои кости из окна, а сам назавтра же отправится искать себе леди помоложе.

– Нет, если вы осадите его таким же взрывом слов, какой нам выдала Итритра, – возразила ей Алаглосса. – Даже если он не согласится, то будет поражен, что вы задумываетесь о подобных вещах. Возможно, он начнет спорить с вами, как с равной… А после этого вы ему сообщите, что пришли к нему только ради этого спора. И только тогда, может быть, допустите его в свою постель.

Дьюла какое-то мгновение смотрела на нее, а потом начала дико хохотать: