Эльминстер в Миф Дранноре

Волк прыгнул.

Симрустар Аугламир так никогда и не увидела одинокую светло-голубую звезду, сверкнувшую над ее раскрытыми губами. Как не услышала и испуганного, резко оборвавшегося визга волка, как и опустившейся вслед за этим тишины.

Несколько шерстинок из волчьего хвоста - вот и все, что от него осталось, - плавно опустились на ее бедро. И тут кто-то невидимый произнес:

- Несчастная гордыня. Погубленное магией пусть магией и восстановится.

От земли взвилось кольцо звезд, потом вокруг Симрустар вспыхнул светло-голубой круг. Паук отскочил от внезапного сияния и стал ждать. Свет означал для него огонь и смерть.

Когда светящийся круг исчез и остался только лунный свет, паук снова двинулся вниз по дереву, на этот раз довольно бойко, небольшими перебежками и скачками. Сильнее голода была только его ярость, когда, добравшись до помятых листьев там, где ползла добыча, он обнаружил пустое место. Бесследно исчезла! Как и волк! Озадаченный паук некоторое время поискал вокруг, а потом побрел обратно в лес, вздыхая тяжко и громко, словно потерявшийся эльф… или человек.

Кстати, о человеке. В нем так много жира, крови и соков… Давно потускневшие воспоминания расшевелили паука, и он торопливо поднялся на дерево. Люди живут где-то там, далеко, и…

Голова гигантской змеи метнулась вперед, челюсти, щелкнули только один раз, и паук исчез. Он даже не успел испугаться, даже пожалеть о том, что выбрал не то дерево.

Часть III Мифал

Глава семнадцатая Опять в учениках

В течение многих лег Эльминстер служил эльфу в маске, известный только как его слуга. Несмотря на жестокий характер верховного волшебника и цепи заклинаний, которые удерживали человека в рабстве, между мастером и учеником росло уважение. Уважение, невзирая на все различия между ними, и предательства, и сражения, которые - и это знали оба - еще предстояли.

Антарн Мудрый

из великой истории могущества архимагов Фэйруна,

изданной приблизительно в Год Посоха

Весенний день. Прошло двадцать лет с тех пор, как Эльминстер познакомился с Маской. И вот золотой, блестящий символ так неожиданно предстал в воображении аталантарца, символ, о котором он почти забыл.

Эл встревожился не на шутку. Знак медленно поворачивался, зашевелились в человеческом сознании другие, давно преданные забвению воспоминания. Мистра. Он услышал собственный зов, и взгляд упал на него - ее взгляд. Он не видел, но благоговейно ощущал бремя ее заботы: глубокой, теплой, необыкновенной, более могущественной, чем самые яростные взгляды Маски, и более любящей, чем… чем…

Накасия.

Оттуда, где Эл качался в огромной накаленной сети заклинаний, которую все утро человек и эльфийский колдун создавали вместе, он взглянул вниз, на Накасию. И их взгляды встретились.

У нее были темные, влажные и очень большие глаза, и сейчас, когда она смотрела на него, в них было страстное томление. Губы затрепетали и беззвучно произнесли его имя.

Это было все, на что она осмелилась. Эл подавил внезапное желание лягнуть волшебника в маске, который плавал спиной к ним не слишком далеко, сплетая собственное заклинание. Принц быстро подмигнул ей и отвернулся: мастер слишком часто копался в их умах, чтобы от него могла укрыться обоюдная нежность его подопечных. И так уж таинственный эльфийский маг повадился заставлять Накасию шлепать человеческого ученика, он вообще старался держать ее подальше от Эльминстера и резко выговаривал, если она заговаривала с аталантарцем.

Маска редко заставлял ученика что-нибудь делать. Казалось, он наблюдал за Элом и чего-то ждал. Одним из удовольствий (маг этого и не скрывал), ради которых он следил за человеком, было наказание своего подмастерья за любое вызывающее действие. Вспомнив о некоторых таких наказаниях, Эл непроизвольно вздрогнул.

Он рискнул бросить еще один взгляд на Накасию и обнаружил, что она делает то же самое. Их взгляды встретились, и оба поспешно отвели глаза. Эл стиснул зубы и начал медленно подниматься по паутине заклинания. Лишь бы двигаться, лишь бы чем-нибудь заняться.

Чтобы вытолкнуть из воображения улыбающееся лицо Накасии, он подумал о Мистре. Ох, Мистра, как мне нужны твои наставления… Неужели все эти годы рабства тоже были частью твоего плана?

Мир вокруг него вдруг начал мерцать, и внезапно он оказался на горном лугу. Он узнал это поле над Хелдоном: когда-то, еще мальчиком, он здесь пас овец.

Над лугом носился ветерок, и стало зябко. Ничего удивительного - ведь он был совершенно нагим.

Подняв голову, он обнаружил, что смотрит на волшебницу, у которой он так давно, много-много лет назад, и так долго учился: Мириала, известная под именем Темноокая. Большие темные глаза, из-за которых ее так называли, сейчас показались еще глубже и завораживали еще больше. Она тоже разглядывала его, склонившись в воздухе над примятой травой. Ветер не касался ее атласных одежд.

Мириалой была Мистра.

Эл нерешительно протянул к ней руку.

- Великая леди,- едва слышно прошептал он,- это правда вы? Через столько лет?