Эльмолин

Фридолин стоял на берегу, рядом с одной из скульптур. Он поднял к небу лицо и устремил взгляд к звездам. Он был счастлив. Он видел.

На другой день появилась Сибилла, отдохнувшая и свежая, как само утро. И сразу увидела изображения Эльморка.

«Зачем ты его вылепил! Убери его, Фридолин, убери!» И она прижала к глазам кулачки.

Фридолин мягко разжал ее ладони.

«Нужно смотреть опасности в лицо, тогда ее легче встретить», сказал он ей. «Посмотри на Эльморка, Сибилла. Такой, каким ты его здесь видишь, он не причинит тебе вреда. И через некоторое время ты заметишь, что думаешь о нем уже иначе».

Сибилла послушно присела возле маленьких вулканов рядом с приветливым глиняным гномом. Она долго рассматривала его. Проходили часы, и она чувствовала, как уходит страх и уступает место состраданию.

Иногда она поднимала глаза и смотрела, что делается вокруг.

Поблизости собрались ученики и обсуждали одну из работ. Другие молча и сосредоточенно лепили. Кто–то мял глину, чтобы сделать ее пластичной и податливой.

Фридолин тоже работал. Под его руками вырастала узкая колонна, и глаза его открывались все шире и шире, по мере того как она росла. Причудливые растения обвивали ее, поднимаясь вместе с ней вверх. Странные фигуры оживали на ее поверхности.

Он не заметил того, что пришел вечер, а потом ночь, что он остался на берегу один. Не заметил, как на следующий день пришли и ушли ученики. Он работал без перерыва. Через несколько дней колонна достигла невероятной высоты. Никто не понимал, как Фридолину удавалось работать на такой высоте без лесов. Только Сибилла догадывалась, что он — знающий и думающий — умеет летать, так же как и она. Нет: лучше, легче, выше, чем она.

Колонна каждый день, казалось, близилась к завершению, но все не кончалась. Узким основанием вырастала она из земли, постепенно расширялась, затем снова стягивалась, будто дышала: вдох, выдох.

Наконец Фридолин оторвался от нее и спустился на берег. Его ученики, Сибилла, Пипа Рупа и много–много детей из Маленького города молча обступили колонну и замерли, пораженные волшебной силой, исходящей от нее. Будто время остановилось на миг.

А потом к колонне подошла Пипа Рупа, и все отступили назад. Было в ней нечто такое, что каждого подчиняло ее чарам.

По лицу старой цыганки словно пробежал отблеск пылающего огня. И сменился выражением тоски, потом жажды, разочарования, мольбы, триумфа и, наконец. блаженства. Никто не понимал, откуда взялась музыка, внезапно охватившая колонну и бросившая старую цыганку в дрожь. Может быть, в этих смутных, глухих звуках слышались и слова — этого никто не мог с уверенностью сказать.

Внезапно Пипа Рупв вскинула руки, и громкий ликующий крик пронесся над берегами. И чудесным образом все сложные линии колонны, ее изгибы, ее дыхание перешли в танец цыганки. Дугообразные расширения оттесняли ее от колонны, сужения притягивали вновь. Причудливые растения опутывали цыганку, тянули к себе, потом отпускали. Она громко вдыхала и выдыхала воздух: вдох, выдох. Ступни с силой отталкивались от земли, будто под ними были раскаленные угли.

И вдруг она закружилась на месте, словно обвиваясь вокруг колонны и взмывая ввысь, и вновь сколзья к земле.

С закрытыми глазами, откинув голову, Пипа Рупа предалась танцу, пришедшему из глубины веков, хранящему в себе танцы всех народов всех времен… Она танцевала, пока не пересказала всю колонну. И тогда она остановилась, осела. На ее просветленном лице появилось болезненное выражение. Плавные жесты сменились резкими вздрагивающими движениями. Лицо ее выражало нестерпимую муку. Похоже было, что ее ступни не могут больше оторваться от земли, что они проросли в нее корнями.

Пипа Рупа опустилась на землю.

Вокруг нее царило молчание.

Все были под впечатлением от ее танца, похожего на полыхающее пламя.

Пипа Рупа поднялась только тогда, когда ученики Фридолина стали разбредаться в глубокой задумчивости и возвращаться один за другим к своей работе.

А дети снова принялись носиться, кричать и лепить себе под руководством Фридолина маленькие игрушки.

ГЛАВА 15. О ТОМ, КАК РАСЦВЕЛ МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД

Весть о совершенно особом составе грязи, пришедшей в старое русло реки в Маленьком городе, облетела всю страну. Отовсюду съехались гончары, встали лагерем на берегу, рядом со скульпторами, и раскрутили свои гончарные круги. Под их пальцами из бесформенных комьев глины медленно вырастали кувшины чудесных форм подобно цветам, которые распускаются благодаря собственной жизненной силе. И казалось, что пальцы гончаров только касаются глины, на самом деле от них ничего не зависит.