Элнет

— Есть братишка, да он еще мал отцу на смолокурке помогать. Он в школу ходит.

— Ты сама-то не ахти какая большая.

— Мать говорила: на покров исполнилось восемнадцать. Работа, конечно, нелегкая, да что поделаешь: бедному человеку выбирать не приходится. А нам Осып Чужган из Лопнура на постройку смолокурки денег взаймы дал.

— Ты откуда будешь, сестренка?

— Мы — аркамбальские.

— С той стороны Элнета?

— Да.

— А почему сюда ездите гнать смолу?

— Когда Чужган деньги давал, велел работать у Долгого болота. Он сам билет-покупал.

— А на сколько паев ставили смолокурню?

— На восемь. У нас с отцом восьмой пай.

В это время впереди, на дороге, показались двое саней: легкая кошевка и мужицкие розвальни. Подъехав к возу, сани остановились. В кошевке сидел человек в тулупе, правил лошадью моркинский мариец. В других санях было трое мужиков.

— Эй ты, прочь с дороги! — крикнул с облучка кучер.

— Сам свернешь, — ответил Сакар, — ты — порожний.

— Ах ты, колода, еще споришь! Сказано тебе, дай дорогу, значит, проваливай! Не видишь разве, кого везу! Дорогу Филиппу Афанасьевичу!

— Мне плевать, кого ты везешь. А за колоду и по уху можешь получить.

— Кто по уху? Я? А сам не хочешь? — Пьяный ямщик спрыгнул с саней.

Тронуть Сакара он, видимо, побоялся, но, взяв лошадь под уздцы и хлеща ее кнутом, потянул с дороги в снег.

Если бы он ударил Сакара, то Сакару было бы, наверное, не так обидно и больно, как обидно и больно было ему смотреть на вздрагивавшие под ударами кнута впалые бока лошаденки. Не помня себя, Сакар схватил ямщика за шиворот и изо всех сил поддал ему ногой пониже спины. Пьяный ямщик снопом покатился в снег.

— Караул! Убивают!

С задних саней спрыгнули два мужика, подбежали к Сакару. Один, который был повыше, размахнувшись, ударил его. У Сакара вскипела кровь, резко и сильно он ткнул своим тяжелым кулаком в грудь высокому. Мужик сразу согнулся и сел в снег. Другой побежал назад, к саням. Сакар. не погнался за ним, он подошел к лошади, впряженной в кошевку, взял ее под уздцы и, сведя с дороги, по снегу провел мимо воза с дровами. Ехавшие сзади мужики направили свои розвальни вслед за кошевкой.

Сидевший в кошевке человек в тулупе за все это время не проронил ни слова, он только пристально рассматривал Сакара, словно стараясь запомнить его.

Сакар взял ружье и повернулся к девушке:

— Трогай!

Девушка, наблюдавшая за происходившим с испугом и удивлением, словно очнулась, услышав голос Сакара, торопливо подобрала вожжи, дернула. Сакар подтолкнул сани сзади. Лошаденка стронулась с места и пошла. Сакар, волоча лыжи, зашагал вслед за возом.

Видя, что Сакар уходит, побитый мужик осмелел и, грозя кулаком, крикнул:

— Ты мне еще попадешься!

Сакар даже не оглянулся. Он немного проводил девушку, потом сказал:

— Теперь-то уж ты, не знаю, как тебя звать, сама доедешь, тут недалеко, и дорога под горку…

— Большое спасибо тебе, дядя, за помощь, — ответила девушка. — Коли будешь в наших краях, заходи. Спросишь Яшая Никифорова. Это мой отец.

Девушка пошла за санями, а Сакар, надев лыжи, легко побежал сосняком…

Сакар бежал на лыжах и думал о дочке аркамбальского Яшая. То, что девушка назвала его «дядей», Сакару не очень-то пришлось по душе, но приглашение заходить вроде бы обнадеживало…

4

«Элнетская сосна — восковая свеча, корамасские поля — блинная земля!» Так поют корамасские девушки.

Широко раскинулись корамасские поля. По одну сторону Элнета целых шесть деревень называются Ко-рамас и на другом берегу, за элнетским лесом, в двадцати пяти верстах, еще два Корамаса… Элнет-река — большая река. Много деревень стоит по ее берегам, далеко тянутся леса. Да только нет на всем Элнете места красивее, чем Элнетский бор, и мало такой хорошей земли, как корамасские поля… Только корамасским беднякам не светят восковые свечи, да и блинов достается им очень мало. А вот Осыпу Чужгану эти же поля приносят и блины, и пироги, и калачи. Сорок скирд хлеба стоят на гумне у Чужгана. На иных уж молодые березки выросли. А если говорить о Сакаре и Яшае Никифорове, то, если у них в дому от щедрот корамасских полей заведется когда сухая корка, и на том спасибо.

И Сакару и Яшаю своего хлеба хватает лишь до рождества. Сакар осенью и зимой охотится, Яшай осенью корчует сосновые пни, разделывает кряжи, а зимой жжет уголь, гонит смолу и скипидар. Уголь он возит в Казань, а самый прибыльный товар — скипидар — забирает Чужган. Хочешь не хочешь, а отдашь — ведь Чужган платил за разрешение поставить смолокурню, теперь надо расплачиваться.

Всю зиму напролет мучаются на этой смолокурке Яшай с дочерью, а заработка за год всего сто рублей. Из этой сотни и за билет заплати, и лесника угости…