Элоиз

– Кэти, в день смерти Элоиз ты оставила сообщение на автоответчике. Я так понимаю, что она тебе звонила перед этим. Что она тебе сказала? Была чем-то расстроена? Она тебе ничего не говорила… про нас?

– Нет, ничего не говорила. Она и вправду оставила мне сообщение, но когда я перезвонила ей, она уже не снимала трубку. А в чем дело? Что такого она собиралась рассказать мне?

Тед посмотрел на меня диким, окосевшим взглядом:

– Тебе Элоиз никогда не говорила, что ты мне нравишься?

Я просто оторопела:

– Конечно, нет. Не сходи с ума.

– А зря. Потому что это правда. Я несчастный вдовец, Кэти, мне так необходимо утешиться.

Он с вожделением уставился на меня, потом неловко обнял, опрокинув бутылку и залив мою кофту виски.

– Слушай, Тед, я понимаю, что тебе плохо сейчас, только этим я могу объяснить твое поведение. Но, знаешь, это уже перебор. Завтра тебе будет стыдно, хотя я постараюсь забыть об этом инциденте. Делаю скидку на твое состояние.

Я быстро направилась к лестнице, взбежала наверх в спальню и заперла дверь. Хотя мы и держим двери в доме открытыми, на спальню это не распространяется. Особенно мы осторожничали, когда дети были маленькими и слишком любопытными. Вот сейчас мне так не хватает Криса. Он бы точно нашел подход к Теду, как я прежде – к Элоиз или сейчас – к Джулиане. В минуты семейных драм мужчины лучше помогают мужчинам, а женщины – женщинам. Теоретически все знают, как утешать горюющего человека, но практически – лучше, когда к этому не примешивается сексуальное влечение.

Например, Тед. Ему плохо, я его не гоню, пусть ночует, только этот человек не в себе, и я чувствую угрозу, исходящую от него.

Мне не спалось, и я вдруг вспомнила, что действительно бывали такие моменты, когда Тед мог обнять меня слишком уж крепко, мог с каким-то намеком погладить мою руку, оказавшись рядом со мной за столом. Я думала тогда, что мне просто кажется и такого не может быть. Элли так его любила, что невозможно было не любить ее с такой же силой.

А потом я уснула.

Это был странный и волнующий сон. Я увидела Элоиз. Она спешила к земле через дождь и набухшие облака. Она словно следовала по невидимому солнечному лучу. Только так она могла попасть к своим дочерям, подумалось мне, в этот мир, где есть свет и жизнь. Сюда, прочь от сумрачного, сокрытого дождем мира мертвых.

Иной сочтет это за сумасшествие, но каким-то образом я чувствовала тревогу, пульсирующую в ее мозгу, знала, что она чувствует и думает сейчас. Как быть? К кому обратиться? Как восполнить эту зияющую пустоту в собственном чреве, где когда-то ее дети чувствовали себя такими защищенными? Они теперь не с нею и в опасности. Как спасти их?

Когда я, наконец, отыскала ее в своем сне, она стояла возле военного мемориала, на крутой гористой тропинке, ведущей к Полперро. Все это происходило против моей воли, но я уже была там, ведь именно дух Элоиз вытянул меня из моей теплой постели. Теперь и я вместе с нею промокла насквозь и дрожала от холода. Внизу высокие волны бились о скалы, ветер свистел в ушах.

Но это был всего лишь сон. Даже тогда я знала это. Гиперреалистичные видения, которые приходят ко мне в моменты сильнейшего волнения, – как тот сон про отца.

Но все равно было страшно. И еще я злилась. Как все это глупо. Зачем?

– Элоиз, – сказала я, обращаясь к неясной тени. – Элоиз, я сплю. Я хочу обратно к себе. Зачем я тут? Что ты хочешь от меня?

– Скоро я тебе все объясню, – ответила тень и пошла рябью, как вода на ветру. – Но запомни главное: ты должна охранять их.

– Кого? Как? О ком ты?

– Присмотри за моими дочерьми, Кэти. Спаси их. Не верь ни единому его слову.

Глава шестая

И дождь, и облака, и февральский холод отступили, и я почувствовала, как начинаю согреваться под своим легким пуховым одеялом.

Потом я проснулась, только не в своей постели, а в саду. Лил дождь, а я была в длинной футболке с гномом из «Белоснежки». Совершенно не представляю, как я тут оказалась. Ходила во сне? Так же как и во сне, в реальности молотил дождь и завывал ветер. Мне стало страшно. Корнуоллская ночь была черной, как эбонит. Если бы не тусклый светильник на нашем крыльце, я бы вообще не знала, в какую сторону мне двигаться. И тут я услышала низкий, долгий стон, как будто проскрипела ива у нас во дворе. Я хотела пройти мимо, но пока я думала, стон раздался еще раз. С усилием вглядываясь в темноту, я увидела лежащего на земле человека. От страха мне показалось, будто это Элоиз перенеслась сюда из места своего упокоения на кладбище Сент-Талланус. Но это был мужчина. Тед. Он был совершенно пьян. Должно быть, ему стало стыдно за свое поведение, и он решил уехать, а потом просто вырубился. Машина была припаркована возле дома, в руке Тед сжимал ключ, который бликовал в тусклом свете лампочки на крыльце. Я в ужасе уставилась на него. В голове прозвучали слова Элоиз: «Не верь ни единому его слову». Но то был сон. А реальный Тед замерз, промок и нуждался в моей помощи, несмотря на свой поступок.