Элрик: Лунные дороги

Возможно, это единственный сон, который у меня не украли.

Глава вторая Нежданные родственники

Я все еще ждал повторного звонка Герти, когда, в начале 1934 года, в Бек приехал нежданный гость, и этот визит меня несколько встревожил.

Браки и прочие связи позволили нашей семье породниться с наследными правителями Миренбурга, столицы Вельденштайна, который аннексировали сначала нацисты, а потом и Советы. Родичи наши происходили из славян, но на протяжении сотен лет нас связывали с Германией общая культура, язык и старые традиции. Моя семья по обычаю проводила в Миренбурге по крайней мере несколько месяцев в году. Другие же родственники, к примеру дядя Рикки, в Германии опальный, предпочитали проживать там постоянно.

Правители Миренбурга не устояли перед новыми веяниями века. Они тоже пережили гражданскую войну, спровоцированную иноземцами, что всегда пытались захватить Вельденштайн. Власть перешла к семье Баде-хофф-Красны, но они скорее служили австрийцам, чем были независимыми правителями. Брачными узами они связали себя с фон Минктами, одной из величайших династий Миренбурга. Для мадьяров крохотная страна тоже представляла интерес. Сейчас Вельденштайном правил мой кузен Гейнор, его матушка слыла когда-то первой красавицей Будапешта и даже в почтенном возрасте обладала острым государственным умом.

Я знал тетушку и восхищался ею. Зрелая женщина умела произвести впечатление и правила доставшейся ей страной не хуже Бисмарка.

В последние годы она сильно сдала. Поднимающий голову фашизм привел ее в смятение и подорвал силы. Успехи Муссолини она считала мерзостью, а политические лозунги Гитлера, его амбиции и заявления – непостижимо мелочными и вредными. В последний раз, когда мы виделись, она сказала, что у Германии украли душу и Гитлер обращается к безжизненному телу германской демократии. Он никого не убивал. Он сам восстал из могилы, говорила она. И трупный яд быстро охватил всю страну, как эпидемия.

– И где теперь душа Германии? – спросил я. – Кто украл ее?

– Надеюсь, она в безопасности, – подмигнула тетушка, полагая, что я достаточно умен, чтобы понять ее намеки. И больше на эту тему она не сказала ничего.

Князь Гейнор Пауль Сент-Одран Бадехофф-Красны фон Минкт не обладал рассудительностью своей матушки, но унаследовал яркую мадьярскую внешность и шарм, с помощью которых разоружал своих политических оппонентов. Одно время он разделял политические взгляды матери, но вскоре пошел дорогой, в те дни выбранной многими разочарованными идеалистами: в фашизме он увидел ту силу, что сможет возродить измученную Европу и облегчить боль пострадавших в результате войны.

Расистом Гейнор никогда не был. Вельденштайн традиционно покровительствовал евреям (к цыганам же там относились не столь терпимо), и фашистские взгляды кузена, по крайней мере, то, как он их представил, походили скорее на взгляды Муссолини, чем Гитлера. Тем не менее лично я считал его идеи глупыми и отвратительными, этаким ханжеским попурри эксплуататорского класса. Они не соответствовали ни одной серьезной философской или политической традиции, пусть даже ими соблазнились такие мыслители, как Хайдеггер, основаны они были лишь на нескольких неверно истолкованных высказываниях Ницше.

Однако я смутился, когда он приехал ко мне в черном «мерседесе», украшенном свастикой, да еще и в форме капитана СС – «элитных» частей, считавшихся теперь главнее рёмовских СА, самых первых штурмовиков фрайкора, от которых Гитлер позже открестился. Повсюду еще лежал снег. Летом этого же года Эрнста Рёма и прочих соперников Гитлера по партии, ставших для него обузой, убьют во время так называемой «ночи длинных ножей». Самым заклятым врагом Рёма, чей быстрый подъем в рядах партийной элиты начался тогда же, был невзрачный мелкий ханжа Генрих Гиммлер, глава СС в вычурном пенсне, бывший специалист по куроводству – вскоре он станет вторым лицом после Гитлера.

Мой слуга Рейтер открыл перед ними дверь и, не скрывая пренебрежения, взял у моего кузена визитку. С сарказмом в голосе он объявил, что мы имеем честь принять у себя капитана Пауля фон Минкта. Пока неустрашимый Рейтер вел гостей по лестнице, Гейнора дважды назвали капитаном фон Минктом, сначала его водитель, а затем и прусский лейтенант Клостергейм, с худощавым лицом, напоминающим череп, и глубоко посаженными блестящими глазами.

В черной с серебром форме и черно-красной повязке со свастикой Гейнор выглядел импозантно и зловеще. Он был, как всегда, говорлив и весел и даже пошутил по поводу формы, пока поднимался за слугой по лестнице. Я пригласил его составить мне компанию на террасе перед ужином, как только он устроится в отведенной ему комнате и освежится. Предполагалось, что его водитель и секретарь Клостергейм поужинают в комнате для слуг. Клостергейма это, похоже, задело, но он ничего не сказал, как человек, которого оскорбляли так часто, что он перестал на это реагировать. Я порадовался, что он не будет ужинать с нами. Болезненная сероватая кожа, обтягивающая череп, делала его похожим на покойника.