Элрик на Краю Времени

– Успокойся, Вертер! – мягко сказала Госпожа Кристия, погладив его по длинным каштановым волосам. – У нас есть и другие удовольствия, кроме смерти.

– Жизнь без смерти бессмысленна.

Вряд ли кто из собеседников Вертера сумел оценить глубину этой мысли, но тем не менее, следуя неизменной привычке не отягощать себя излишними спорами, все слаженно закивали, а кое-кто и поддакнул.

Восприняв похвалу как должное, Вертер нажал рукой на борт воздушного экипажа, выполненного в виде гигантской рептилии, и чудовище изогнулось, уставившись своими глазами в пустые глазницы черепа. Удовлетворившись произведенным эффектом, он тихо продолжил:

– Череп символизирует не только смерть, но и несбывшиеся надежды, бесплодные вожделения.

– Вот-вот, – отозвался Епископ Тауэр. – То-то я смотрю, мои яблони перестали плодоносить.

Посчитав, что реплика неуместна, Госпожа Кристия, претендующая на то, что лучше других понимает искания Вертера, ибо успела соприкоснуться с его высокими идеалами, поспешила вмешаться:

– Мне нравится этот череп. Такой миленький. Стоит взглянуть на него, и сразу же…

– Вы видите лишь внешнюю оболочку, – с довольством перебил Вертер. – Гораздо важнее его внутренний мир. Загляните в глазницы черепа, и вы ясно увидите, как в нем бурлят страсти, рождаются несбыточные мечты, произрастают пороки. Вглядитесь, и вы увидите, как все это средоточие человеческих слабостей застилается мраком, несущим смерть. Вглядитесь… – Вертер осекся, чуть не подпрыгнув от удивления: в левой глазнице черепа появилась человеческая фигура.

– Что это? – спросил Герцог Квинский, как можно шире раскрыв глаза, чтобы лучше вглядеться. – Олицетворение пагубной страсти или несбывшихся ожиданий?

– Какое-то инородное тело, – промямлил Вертер.

И впрямь. Невесть как оказавшийся в черепе человек оттолкнулся от края глазницы и взмыл в воздух, широко расставив руки и ноги.

– Откуда он взялся в черепе? – растерянно произнес Вертер.

– Вероятно, решил получше ознакомиться с человеческими страстями, – предположила Госпожа Кристия. – Слышите, он смеется. Наверное, получил удовольствие. – Она прислушалась: смех стал стихать, а затем постепенно усиливаться. – Он возвращается.

Вертер кивнул и повернул кольцо власти. Незнакомец грохнулся в экипаж, сверкая глазами и сменив смех на проклятия.

– Какой великолепный типаж! – воскликнул оживившийся Вертер. – Несомненно, выходец из романтической эпохи далекого прошлого. Посмотрите, у него меч.

Незнакомец поднялся на ноги, вытащил меч из ножен и, ошалело озираясь по сторонам, прорычал:

– Хишгигродиназ.

– Добрый день, – миролюбиво сказала Госпожа Кристия. Она порылась в сумочке и достала переводческую пилюлю. – Проглотите, это совершенно безвредно.

– Якум, ум глаллио, – последовал высокомерный ответ.

– Ну, как хотите, – Госпожа Кристия приветливо улыбнулась и тут же удивленно подняла брови, привлеченная громким жужжанием.

На этот раз уже из правой глазницы черепа вылетел исполинский жук, едва не врезавшись в Герцога, который теперь вглядывался в нее, надеясь отыскать в таинственных недрах хоть какое-то проявление неизведанной страсти, чтобы стать зачинателем новой моды, ибо дуэли со смертельным исходом, к его великому сожалению, так и не прижились, несмотря на великолепный бой, продемонстрированный им в поединке с Лордом Акулой.

– Миссис Перссон! – удивленно воскликнул Герцог, сумевший уклониться от неприятного столкновения.

Уна Перссон поравнялась с аэрокаром.

– Он при вас? – разочарованно спросил Вертер, кивнув в сторону незнакомца.

– Я с ним незнакома, хотя и оказала ему услугу.

– Похоже, он опасается нас, – сказала Госпожа Кристия. Она все еще держала в ладони переводческую пилюлю.

– Мне довелось это заметить, – ответила Уна Перссон. – Пусть проглотит пилюлю, а если откажется, то придется кому-то из нас…

– Можете рассчитывать на меня, – галантно произнес Герцог Квинский, поглаживая бородку, в которой золотистые волосы переплетались с зелеными.

– Может быть, лучше мне? – миссис Перссон вопросительно посмотрела на Вертера. (Переводческие пилюли сочетали достоинство с недостатком, позволяя общаться на любом языке, но лишь на одном).

– Полагаю, лучше каждому принять по пилюле, – предложил Вертер.

С ним согласились. Пилюли оказались у всех, кроме Уны Перссон, которая воспользовалась любезностью Госпожи Кристии. Оказалось, пилюли были приняты своевременно, ибо незнакомец снова заговорил, на этот раз с холодным достоинством:

– Владыки Хаоса, я требую, чтобы вы освободили меня. Вы не можете удерживать смертного, не вступившего с вами в сделку, а я не пойду на нее ни на каких условиях, так и знайте.

– У вас разыгралась фантазия, – спокойно ответил Вертер. – На самом деле все несравненно проще. Вы ненароком попали в возведенный мной череп.

Незнакомец вытаращил глаза и замер в великом недоумении. Герцог Квинский счел нужным разрядить обстановку, блеснув тактом и куртуазностью.