Элрик — Похититель Душ (сборник)

Элрик и Мунглам, избегавшие участия в бойне, ничем не могли помочь горожанам. Зрелище зверского кровопролития производило на них гнетущее впечатление. Они бросились в небольшой дом, который беснующиеся варвары пока не тронули. Внутри они нашли трех детей, которые испуганно жались к девочке постарше, державшей в слабеньких руках старую косу. Дрожа от страха, она приготовилась защищаться.

— Не трать попусту наше время, девочка,— сказал Элрик,— ты рискуешь жизнью. У этого дома есть чердак?

Она кивнула.

— Быстро забирайтесь туда. Мы вас защитим.

Они остались в доме, не желая видеть орущих варваров, которых обуяла жажда крови. Они слушали жуткие звуки резни и ощущали запах смерти и крови.

Варвар, весь забрызганный чужой кровью, тащил за волосы женщину, направляясь в дом, где находились Элрик с Мунгламом. Женщина не пыталась сопротивляться, на ее лице застыла гримаса ужаса от увиденного.

Элрик прорычал:

— Найди себе другое гнездышко, это уже занято.

Человек ответил:

— Здесь хватит места для того, что мне нужно.

И тут напряженное тело Элрика среагировало помимо его воли. Его правая рука метнулась к левому бедру, пальцы сомкнулись на эфесе Буревестника. Меч выскользнул из ножен, а Элрик шагнул вперед. Его малиновые глаза сверкали ненавистью. Он одним ударом убил варвара, а потом нанес уже ненужный удар, разрубая его пополам. Женщина осталась там, где лежала. Сознания она не потеряла, но пошевелиться не могла.

Элрик поднял ее безвольное тело и бережно передал Мунгламу.

— Отведи ее наверх к остальным,— резко бросил он.

Покончив с жителями, варвары приступили к грабежу, а заодно подожгли город. Элрик встал в дверях.

Грабить тут было почти нечего, но, одержимые жаждой разрушать, они давали выход злобе, уничтожая имущество горожан и поджигая разрушенные, разграбленные дома.

Буревестник свободно висел на руке Элрика, который смотрел на горящий город. На его лице тени мешались со зловещими отблесками пламени, рвущегося все выше в туманное небо.

Вокруг него варвары делили свою жалкую добычу. Время от времени раздавались женские вопли, перекрывавшие другие звуки — грубые крики и звон металла.

Потом он услышал звуки, непохожие на те, что раздавались прямо рядом с ним. К голосам разбойников примешивался чей-то новый голос — жалобный, умоляющий. Из дыма появилась группа варваров, во главе которой шел Терарн Гаштек.

В пальцах он сжимал кровавый обрубок — человеческую руку, отсеченную в запястье. За ним шествовали несколько его командиров, которые тащили за собой голого старика. Все его тело было в крови, хлеставшей из обрубков рук.

Увидев Элрика, Терарн Гаштек нахмурился, а потом крикнул:

— Ну, чужеземец, ты видишь, как мы ублажаем наших богов. Наши дары куда лучше, чем та еда и кислое молоко, которое им подносил этот боров. Но скоро он за это ответит, я это обещаю. Правда, священник?

Жалобный вой прекратился, и старик поднял гневные глаза на Элрика. Голос его поднялся до высоты безумного вопля, вызывавшего скорее отвращение, нежели жалость.

— Вы, собаки, можете сколько угодно лаять на меня! — выкрикнул он.— Мират и Т’ааргано отомстят за священника и разрушение храма. Вы принесли сюда огонь — в огне вы и погибнете.— Он вытянул кровавый обрубок руки в сторону Элрика.— А ты... ты предатель, ты предавал не раз, я вижу это по тебе. Хотя сейчас ты...— Священник перевел дыхание.

Элрик облизнул губы.

— Я тот, кто я есть,— сказал он.— А ты — просто жалкий старик, который скоро умрет. Твои боги не могут повредить нам, потому что мы их не почитаем. Я больше не желаю слушать твой безумный бред!

На лице старика-священника было знание и о прошлой пытке, и о грядущей. Казалось, он, взвесив это, выбрал молчание.

— Побереги голос для крика,— сказал Терарн Гаштек потерявшему ощущение реальности священнику.

И тут Элрик сказал:

— Убивать священника — дурное предзнаменование, Поджигатель.

— Ты слабак, мой друг. Мы отдадим его в жертву нашим богам, и это принесет нам удачу. Можешь не сомневаться на сей счет.

Элрик отвернулся. Входя в дом, он услышал крик боли, прорезавший ночной воздух, а последовавший за ним смех вызывал ужас.

Позднее, когда продолжавшие гореть дома все еще освещали округу, Мунглам и Элрик, с тяжелыми тюками на плечах и каждый в обнимку с женщиной, отправились, изображая пьяных, к границе лагеря. Мунглам, оставив тюки и женщин с Элриком, пошел обратно и вскоре вернулся с тремя лошадьми.

Они развязали тюки и выпустили оттуда детей, женщины молча сели в седла, а Элрик с Мунгламом подсадили детей.

Потом лошади поскакали прочь.

— А сейчас,— свирепо сказал Элрик,— мы должны разработать план и попытаться воплотить его, независимо от того, найдет гонец Дивима Слорма или нет. Еще одной такой резни я не вынесу.

Терарн Гаштек напился до бесчувствия. Он лежал в верхней комнате одного из уцелевших домов.