— Что с тобой, мой повелитель? — спросила Зариния, когда он, вздохнув, упал на огромную кровать.— Может быть, ты мне расскажешь — и тебе станет легче?
— Я устал от мечей и колдовства, Зариния, только и всего. Но я навсегда избавился от этого дьявольского меча, хотя прежде думал, что моя судьба — всегда носить его на боку.
— Ты говоришь о Буревестнике?
— О ком же еще?
Она ничего не сказала. Она не сообщила ему, что меч по собственной воле с воем прилетел в Карлаак, проник в оружейную палату и вернулся на прежнее место.
Элрик закрыл глаза и протяжно вздохнул.
— Поспи, мой повелитель,— тихо сказала она. Со слезами на глазах и с печальным лицом она легла рядом с ним.
Она не хотела, чтобы наступало утро.
Над неспокойной землей собирались огромные тучи, посылая вниз молнии, которые разрывали черноту ночи, раскалывали деревья и, разбивая крыши, врывались в дома.
Темная масса леса содрогнулась от ужаса, когда из нее выползли шесть сгорбленных нечеловеческих фигур. Они остановились и уставились в пространство за низкими холмами, где виднелись очертания города. Это был город приземистых стен и высоких шпилей, великолепных башен и куполов. И название города было известно вожаку этих шести существ. Он назывался Карлаак у Плачущей пустоши.
Разыгравшаяся гроза была порождена не природными причинами. И пока она бушевала вокруг Карлаака, выползшие из леса существа незаметно прокрались через открытые ворота и направились к изящному дворцу, в котором спал Элрик. Вожак держал в когтистой лапе топор из черного железа. Группа остановилась, чтобы получше рассмотреть раскинувшийся на большой площади дворец — он был построен на холме и окружен благоухающим садом. Земля содрогнулась от очередного удара молнии, и гром прогрохотал в беспокойном воздухе.
— Сам Хаос помогает нам, — прорычал вожак. — Смотрите — стражники уже погрузились в магический сон, и мы сможем без труда проникнуть внутрь. Владыки Хаоса заботятся о своих слугах.
Он говорил правду. Здесь действовала сверхъестественная сила: воины, охранявшие дворец Элрика, упали на землю, а их храп вторил грому. Слуги Хаоса миновали распростертых на земле стражников, прошли во внутренний двор, а оттуда — во дворец. Они уверенно нашли путь к винтовой лестнице и теперь бесшумно продвигались погруженными в сумрак коридорами. Наконец они оказались перед комнатой, в которой Элрик и его жена забылись тревожным сном.
Когда вожак коснулся двери, из комнаты раздался голос:
— Что это? Какие порождения Ада осмеливаются тревожить мой сон?
— Он нас видит, — хрипло прошептало одно из существ.
— Нет, — сказал вожак. — Он спит. Но такого чародея, как Элрик, не очень-то легко погрузить в транс. Лучше поспешим — если он проснется, наша задача станет сложнее.
Он повернул ручку и распахнул дверь, приподняв топор. За окном молния снова прорезала ночь, и они увидели белое лицо альбиноса рядом с лицом его черноволосой жены — на кровати, застеленной мехами и шелками.
Когда они вошли в комнату, Элрик тяжело приподнялся на кровати, его малиновые глаза приоткрылись и уставились на вошедших. Несколько мгновений альбинос рассматривал их, потом заставил себя проснуться и закричал:
— Исчезните, вы, порождения моих снов!
Вожак с проклятиями прыгнул вперед, не забывая при этом, что убивать альбиноса ему запрещено. Он угрожающе поднял топор.
— Молчи! Твои стражники тебе не помогут!
Элрик вскочил с кровати и ухватил вожака за запястье. Его лицо оказалось вплотную с клыкастым рылом. Альбинизм делал Элрика физически слабым, и лишь с помощью колдовства удавалось ему поддерживать свои силы. Однако движения его были такими быстрыми, что ему удалось вырвать топор из лапы вожака и нанести ему удар обухом между глаз. Вожак с воем рухнул на пол, но тут на Элрика набросились остальные монстры. Их было пятеро, под их волосатыми шкурами перекатывались мощные мускулы.