Элрик — Похититель Душ

Что за чудо чудес — крыльев бабочки блеск!
Вся щедрость природы — в цветении роз,—

сказала Чарион, словно прочтя мысли Элрика. — Вы знаете эти строки, господин Уэлдрейк?

Поэт признал, что они не входят в его репертуар. Он оценил размер. Подумал, что, возможно, это не лучший выбор для выражения подобных чувств.

— Я, пожалуй, посплю, — сказала она не без нотки сожаления в голосе.

— Сон — идеальная тема моих собственных сочинений, — сказал Уэлдрейк. — Есть сонет Дэниела, посвященный этому предмету, он превосходен. По крайней мере, с академической точки зрения.

Сон-чародей, сын соболиной Ночи,
Брат Смерти, что рожден во тьме ночной,
Верни мне радость и сомкни мне очи,
Заботы скрой за темной пеленой,
Чтоб мне хватило времени и строчек
Отпеть крушенье юности былой.

Он читал эти стихи, а холодный ветерок тем временем шумел в ветвях деревьев, и скоро похрапывание Уэлдрейка тихо и ненавязчиво слилось с храпом остальных.

С рассветом выпал снег. Большинство путников дрожали от холода и кляли злосчастную судьбу, лишь один Эсберн Снар, широко открыв рот, вдыхал морозный воздух, облизывал губы, чтобы почувствовать вкус снега, а походка его стала энергичной, пружинистой. Седовласый лоцман занялся приготовлением еды. Но ссора словно витала в воздухе.

— Ты что, забыла наш договор?!вдруг воскликнул Гейнор. — Договор, который сама же и предложила?

— Но договор больше не действует. Я выполнила обещания. Теперь я снова свободна. Я привела тебя сюда, ищи здесь своих трех сестер, но уже без моей помощи!

— У нас одни и те же интересы! Глупо было бы разделиться сейчас! — Принц Гейнор положил руку на эфес своего меча, но гордость не позволила ему вытащить меч из ножен. До настоящего момента он полагал, что его внутренней силы достаточно, чтобы убедить ее, и это было видно по всем его движениям, по его разочарованному тону. — Твоя семья найдет сестер. Они должны это сделать. Мы ищем одно и то же!

— Нет, — сказала Чарион. — Я не знаю, по каким причинам — я их не чувствую, — но сестры направились в одну сторону, а мой дядя в другую. И я должна идти за моим дядей!

— Ты согласилась искать сестер вместе со мной.

— Это было до того, как мне стало известно, что моим дяде и бабушке грозит опасность. Я пойду к ним. И ничто меня не остановит!

И с этими словами она направилась в лес, ни с кем не попрощавшись. На пути она задевала ветки, и с них обваливался снег, ее дыхание клубилось, а пружинистый шаг делался все быстрее, словно она не могла терять ни мгновения.

Уэлдрейк собирал свои книги и прочие пожитки и закричал ей вслед, чтобы она подождала — он пойдет с нею. Ей в ее поисках нужен мужчина, говорил он. Потом он быстро попрощался и пустился по следам своей возлюбленной, оставив после себя внезапную холодную тишину. А трое других — трое преследуемых роком — стояли над кострищем, неуверенно поглядывая друг на друга, словно спрашивая, насколько крепки связавшие их узы товарищества.

— Ты будешь искать со мной сестер, Элрик? — спросил наконец Гейнор. Голос его стал спокойнее, Гейнор взял себя в руки.

— Сестры владеют тем, что ищу я, а потому я должен их найти, — сказал Элрик.

— А ты, Эсберн Снар? — спросил Гейнор. — Ты остаешься с нами?

— Меня ваши неуловимые сестры не интересуют, — сказал Эсберн Снар, — если только у них нет ключа к моему освобождению.

— Похоже, у них при себе два ключа, — сказал Элрик, дружески кладя руку на плечо седовласого. — Может, найдется и третий — для тебя.

— Ну что ж, — сказал Эсберн Снар, — тогда я присоединяюсь к вам. Вы идете на восток?

— Всегда на восток. Как нам известно, сестры всегда идут на восток, — сказал Гейнор.

И вот втроем — три высокие фигуры, гибкие, как куницы зимой, — начали они путь на восток, вверх, по крутым склонам долины, по замерзшим подножиям, к хребту древних гор, обветренный гранит которых грозил обрушиться, как только на него ставили ногу. Снег теперь шел сильнее, и им, чтобы добыть воды, приходилось пробиваться через ледяную корку, и только в полдень слабое солнце разогревало мир достаточно, чтобы широкие серебряные струи побежали по сверкающим белым чешуйкам.

Гейнор пребывал в молчании, а Эсберн Снар, который большую часть времени быстро шел впереди, все больше и больше раскрепощался, словно почувствовав себя в родной стихии. И все это время сверток его, спал Эсберн Снар или ел, оставался при нем. И вот когда они с осторожностью пробирались над глубокой бездной, заполненной смерзшимся снегом вперемешку со льдом, под которыми слышался рев неукротимого потока, прорывающегося сквозь пещеры и туннели, проделанные им во льду, Элрик спросил седовласого, чем для него так ценна эта вещица. Может, она дорога ему как память?