Ельцин

В столь же приподнятом настроении Ельцин пребывал на встрече лидеров «Большой восьмерки» в Денвере в июне, когда «семерку» расширили и приняли в нее Россию. В июле и августе Российскому телевидению было разрешено показать репортаж о президенте, проводящем летний отпуск в «Шуйской Чупе» и «Волжском Утесе»; Ельцин выглядел загорелым и отдохнувшим. Он не болел до конца осени и только в декабре пролечился от респираторной инфекции.

Однако воспоминания о сокрытии от общественности июньского инфаркта и долгом отсутствии президента в Кремле были еще свежи и больше, чем какая-либо иная причина, объясняли падение рейтинга популярности Ельцина до уровня, предшествовавшего избирательной кампании[1411]. В августе 1997 года Александр Коржаков, которого в феврале избрали депутатом Госдумы, выпустил свою книгу о Ельцине, полную неприглядных подробностей. В ней он рассказывал о его проблемах со здоровьем, а также о пьяных выходках президента во время первого срока[1412]. В прессе и по Москве ходили слухи о неизлечимых болезнях Ельцина: ему приписывали болезнь Альцгеймера, диабет, болезнь Паркинсона, водянку, опухоль мозга и цирроз печени. Все это было неправдой, но слухи только ширились. Депутат от КПРФ Александр Салий в июне заявил, что располагает доказательствами того, что Ельцин пребывает в состоянии настолько ужасном, что вместо него стране подсунули двойника, и потребовал, чтобы Генеральная прокуратура провела расследование. Невообразимые слухи ходили годами; кульминацией их стала вышедшая в 2005 году книжонка, автор которой утверждал, что Ельцин умер еще до выборов — во время операции по пересадке сердца в 1996 году, а затем был подменен двойником, оплачиваемым ЦРУ[1413].

Как бы то ни было, остается фактом, что Ельцин старел, состояние здоровья его оставляло желать лучшего и с ним то и дело случались недомогания, в 1998 и 1999 годах участившиеся и становящиеся все более серьезными. Он набрал вес, сброшенный в 1996 году. Густые его волосы поседели, а голос из низкого баритона превратился в скрипучий бас. Походка стала напряженной. Сотрудники планировали мероприятия на родине и за рубежом так, чтобы не приходилось подниматься по крутым лестницам; в зарубежных поездках Ельцина всегда сопровождали три-четыре врача, и среди них обязательно был кардиолог (такая практика началась еще во время первого президентского срока). В новом президентском самолете Ил-96 в 1996 году расширили медицинский отсек[1414]. В таком возрасте и при таком состоянии здоровья политические лидеры стран с куда более высоким уровнем благосостояния и здравоохранения, чем в постсоветской России, часто выполняют свои обязанности с трудом. В 1997 году, незадолго до возвращения в Кремль, Ельцин отпраздновал свой 66-й день рождения; таким образом, он был на год старше Дуайта Эйзенхауэра, подкошенного тяжелейшим инфарктом в возрасте 65 лет (1955), и всего на год младше собственного отца, перенесшего инсульт в 67 лет (1973).

В прошлом остались заносчивая самоуверенность и огромная выносливость, которые были отличительными чертами Ельцина в Березниках, Свердловске и Москве. С сожалением он отказался от любимого тенниса и заплывов в холодной воде, не было больше ни марафонов по стране, ни лихих плясок а-ля Уфа или Ростов[1415]. Ельцину остались лишь умеренные по нагрузке физические упражнения, такие как плавание в бассейне с подогретой водой, ловля форели, катание на катерах и снегокатах, бильярд (он по-прежнему был способен на самые невообразимые удары). У него стали чаще случаться оговорки и приступы головокружения. Так, в мае 1997 года в Париже он провозгласил, что Российская армия готовится снять ядерные боеголовки со стратегических ракет; это не соответствовало действительности, и помощникам пришлось постараться, чтобы исправить ошибку шефа. Визит в Стокгольм в декабре 1997 года принес с собой новые загадочные заявления о ядерном оружии. Кроме того, Ельцин на секунду утратил уверенность в том, где находится, — в Швеции или в Финляндии. В феврале 1998 года он нанес визит папе римскому Иоанну Павлу II, ознаменовавшийся признанием президента в своей «вечной любви к Риму, Италии и итальянским женщинам». Подобные оговорки Ельцин называл колоритным русским словом «загогулина». Неприятности имели и физические проявления — например, во время пресс-конференции в ратуше Стокгольма у него подкосились ноги, и пресс-секретарю Сергею Ястржембскому пришлось поддержать его, «делая вид, что он передает Ельцину какие-то важные бумажки»[1416].