Ельцин

В этом отношении Ельцин шел в ногу с частями регионального сообщества. Критические настроения были свойственны Среднему Уралу. В Свердловске проживало больше ученых, исследователей, студентов и людей искусства, чем в любом другом городе Советского Союза, за исключением Москвы и Ленинграда. Несмотря на приказной тон Ельцина в разговоре с Лукьяниным и автократические наклонности обкомовского отдела культуры, власти намеренно закрывали глаза на незарегистрированные самодеятельные организации, где читали стихи и обсуждали кинофильмы. Свердловский комитет комсомола не только терпимо относился к массовым фестивалям песни и богемным джаз-, рок— и киноклубам, но и выделял им помещения и оборудование. Экспериментальные дискуссионные кружки были организованы в нескольких институтах и университетах. Один из них, на философской кафедре УПИ, был основан Геннадием Бурбулисом, впоследствии ставшим большим политиком в ельцинской России. Молодежно-жилищные комплексы получили кабельное телевидение, находившееся вне официальной цензуры. Короче говоря, «в Свердловске и Свердловской области изменения в атмосфере общественной жизни начали происходить до начала перестройки»[360]. Ельцин оказался предусмотрителен и с этими явлениями не боролся. Он увещевал партийную и комсомольскую организации стараться придать своей деятельности больше привлекательности в глазах впечатлительной молодежи и предлагать ей программы, соответствующие ее вкусам и ценностям, воспеваемым советской пропагандой: «Когда существует разрыв между словом и делом, [это] особенно отрицательно влияет на молодежь»[361].

Конкретная проблема, доставлявшая все больше неудобств, заключалась в чрезмерно централизованной и медлительной работе механизма советской власти. В коммунистической системе эпохи застоя решения, отвечающие местным интересам, ожидали особого согласования с Москвой годами. Свердловские специалисты впервые обратились в центр с запросом на одобрение строительства в городе метро еще в 1963 году; предварительное решение было принято в 1970 году; чтобы начать работы в 1980 году, Ельцину пришлось, договорившись о встрече через Андрея Кириленко, разговаривать лично с Брежневым, который предложил ему самому от руки написать проект резолюции Политбюро. Первые станции приняли пассажиров лишь в 1994 году[362]. Для того чтобы сдвинуть государственную машину с места, требовались смелость и изобретательность. Серовская трасса была построена за двадцать лет без какой-либо помощи из центра. Ельцин надавливал на директоров заводов и районных руководителей, чтобы они давали нужные материалы, оборудование и рабочую силу. Первый секретарь, которого в одних ситуациях вполне можно было назвать царем и богом, в других оказывался в положении надоедливого просителя. В его распоряжении были тысячи ответственных работников, но тысячи находились и вне его досягаемости, в том числе те, кто занимал высокое положение в военно-промышленном комплексе. Государственных промышленников нельзя было заставить помогать, их нужно было убеждать. Но даже когда они соглашались, Москва могла неожиданно сменить направление и присвоить все местные достижения. В 1980 году Ельцин и Юрий Петров уговорили руководство двадцати свердловских заводов, преимущественно оборонных, совместно изготовить для нужд области тяжелые бороны для пахоты, аэрации и прополки полей. Они были вне себя от гнева, когда руководство Госплана решило забрать бороны и направить их на Украину, заявив, что свердловские земли пригодны только для выпаса скота. Ельцин звонил в Госплан, разговаривал с министром сельского хозяйства и с Михаилом Горбачевым, в то время занимавшим пост секретаря ЦК по сельскохозяйственным вопросам, но все было тщетно[363].

Подобные действия заставили Ельцина задаться вопросом, которому суждено было сыграть важную роль в будущем, — вопросом о месте России в советской федерации. Свердловск проигрывал в отношениях с Москвой отчасти потому, что регионы Российской Советской Федеративной Социалистической Республики не имели посреднических структур, которые были в других республиках. В РСФСР было беззубое правительство и практически отсутствовал аппарат КПСС. Партийная структура была устроена таким образом, что российские области (и другие по-разному называемые регионы) отчитывались перед чиновниками всесоюзного уровня, в то время как на Украине и в Казахстане имелся республиканский Центральный комитет, бюро и первый секретарь. Было не игравшее никакой роли бюро ЦК по делам РСФСР в 1936–1937 годах при Сталине; оно было восстановлено Хрущевым и окончательно упразднено Брежневым в 1965 году. Русские «всегда были самой неудобной нацией Советского Союза, слишком большой, чтобы ее игнорировать или придать такой же узаконенный статус, как и другим многочисленным национальностям Советского Союза»[364].