Ельцин и его генералы

Десятки гарнизонов были на грани физического выживания, на стол министру и начальнику ГШ каждый день ложились шифровки, которые страшно было читать. Однажды по указанию министра я подготовил проект обращения руководства МО и ГШ к высшей исполнительной и законодательной власти. Формулировки и выводы были в нем, как говорится, на грани фола. Когда обсуждали окончательный вариант, Колесников приговаривал: «Надо бы осторожнее», «Не будем паниковать», «Зачем раздражать президента и премьера»… Я видел, как при этих советах министр еле сдерживал себя…

Когда у Родионова один из журналистов спросил, чем вызвано смещение Колесникова, министр тактично намекнул, что когда военачальник долгое время пребывает в одной должности, то теряет остроту восприятия проблем… Родионов мог сказать гораздо больше и намного круче.

Наверное, за все годы службы у Родионова ни разу не было зама, на которого он бы оглядывался. Кому не доверял, уходили сами. Штрихи этого недоверия иногда проявлялись в неожиданных формах…

Когда при Колесникове министр отправлялся в войска или с визитом за рубеж, он брал с собой офицеров, дежуривших при «ядерном чемоданчике». Вскоре после назначения генерала армии Самсонова на место Колесникова я заметил, что в группе сопровождения министра отсутствуют «чемоданщики». При Самсонове они появились в «свите» Родионова лишь однажды — во время однодневного визита министра в Белоруссию. В то время генерал Самсонов после автомобильной аварии лежал в госпитале…

Смещение начальника Генштаба Родионов обставил красиво. Он сумел убедить Кремль, что рокировка Колесникова с начальником Главного штаба по координации военного сотрудничества стран СНГ генералом Виктором Самсоновым будет полезна… Все внешне шло к тому, что Колесников вот-вот появится на Ленинградском проспекте, 41. Оставалось лишь утвердить его должность на совете министров обороны СНГ, который состоялся осенью 1996 года в Душанбе.

Я был поражен тем яростным единодушием, с которым представители военных ведомств СНГ отвергли кандидатуру Колесникова. И хотя председательствующий на совещании Родионов сказал вскоре журналистам, что к этой кандидатуре, возможно, придется возвратиться еще раз, почти все присутствовавшие на той встрече считали, что «песня Колесникова спета»…

Окончательно я убедился в этом, когда вскоре на коллегии МО выступавший с основным докладом новый начальник Генерального штаба генерал армии Самсонов в пух и прах разнес позицию бывшего руководства ГШ в налаживании военной интеграции стран СНГ. Оказалось, что штаб по координации многократно ставил вопрос о необходимости создания комитета начальников штабов армий государств СНГ, но «руководство ГШ предпочитало прежде всего создать комитет по туризму и экскурсиям»… В чей огород летели камни, было ясно… И даже после ухода Колесникова его имя стали упоминать в генштабовских кабинетах в связи с одним очень скандальным разоблачением в нашем военном ведомстве. Оказалось, что при Колесникове Россия в 94—96-м годах тайком поставляла Армении большие партии вооружений и боприпасов. Почти на полтора миллиарда долларов.

Я отказывался верить этому: сверхосторожный Колесников не мог заниматься делом, которое пахло тюрьмой. Когда же я собственными глазами увидел директивы и распоряжения, на которых стояла подпись НГШ, наступило кратковременное помутнение мозгов. К тому же пресса уже муссировала слухи, что все это якобы делалось без соответствующего решения правительства. А в сентябрьской (1995 года) директиве НГШ № 316/2 и нескольких других аналогичных документах черным по белому значилось: «В соответствии с указаниями Председателя Правительства РФ…», «Во исполнение решения Правительства РФ…» После этого оставалось только ждать, когда над головой Колесникова (и соответственно — Черномырдина) разразятся молнии. Тем более что по указанию президента было назначено расследование. Потом из Главной военной прокуратуры поступило сообщение, что заведено уголовное дело.

Успешнее всего в России уголовные дела заводятся. В тупик.

Сослуживец сказал:

— Михаил Петрович выходил сухим и не из таких ситуаций…

После сенсационных сообщений Тулеева и Рохлина о поставках оружия Еревану прошло уже много времени. Люди, наведывавшиеся к отдыхавшему на даче Колесникову, сообщали мне, что Михаил Петрович «чувствует себя очень уверенно». Так же «уверенно» чувствовал себя и генерал армии Кобец, когда генерал Рохлин публично обвинил его в причастности к грязной сделке с коммерческой фирмой «Люкон». Кобец утверждал, что никому не даст бросать тень на свое чистое имя.

Менее чем через год на него надели наручники…

И все же «армянгейт» успешно схоронили. Кремль в конце октября 1997 года сообщил, что президент наказал виновных генералов. Но кого именно — умалчивалось. Армия так и не узнала имена «героев», занимавшихся преступными делами «в соответствии с указаниями Председателя правительства…».

КОРЕЙСКАЯ ЗАГАДКА