Ельцин и его генералы

— После того как Лебедь оскорбил Громова и Родионова, афганцы черта с два за ним пойдут, — мрачно сказал полковник Цокотухин. — Вот так с одним Бергманом и останется.

— Ну ты это брось. Мало ли чего сгоряча с языка у человека сорвется.

— У серьезного политика ничего случайно с языка не срывается!

— Но если он «несерьезный», то почему же ты к Лебедю в Лаврушинский переулок втихаря бегал? Может, ты казачок засланный?

— Че?

— Хрен через плечо!

— Повтори!!!

Местный авторитет отставник Петрович, всегда искусно играющий роль миротворца среди строптивой генштабовской молодежи, еле успокоил петухов.

Мы расходимся.

На следующий день картина повторяется.

Теперь тема застольного диспута — «Может ли Лебедь стать президентом России?». В роли основного докладчика — сам Петрович. Еще во времена Язова он возглавлял отдел референтов и о его мастерстве ходили легенды. Он владел логикой сокрушительной мощи, потрясающим здравомыслием и редким умением делать «трепанацию черепа» нашим военным проблемам.

Петрович раскладывает, как в аптеке: расстановка сил в России, наиболее вероятный ход развития событий, кандидаты в президенты, позиции и имидж Лебедя, сильные и слабые стороны, электорат, поддерживающие генерала магнаты и банки…

И вновь портит песню вчерашний возмутитель спокойствия. Захмелевший Вовик бросает дерзкий вызов Петровичу:

— Все ваши прогнозы — туфта. Кто больше заплатит, тот и станет президентом. В России будут не президентские выборы, а конкурс коробков из-под ксерокса… Какой тут Лебедь?

От такой бесцеремонности Петрович потерял, кажется, дар речи. Еле сдерживаясь, он тихо выдавил из себя:

— Как какой тут Лебедь? У нас хоть какая там, а демократия. И Центризбирком все-таки…

— Наша демократия и наш Центризбирком пятьсот тысяч баксов стоят плюс посольская должность для председателя, — парирует Вовик. — Разве вы не видите, что Рыжий с Черным хоть кого задушат. Один на мешки с деньгами сел, а другой — на нефтяную трубу. Эти ребята не только Лебедю — самому Лужкову вентиль теперь перекроют!

Сникший Петрович уныло ковыряет вилкой в банке с консервами. Но он не из тех, кто сдается.

— Так что, вы считаете, что у Лебедя никаких шансов?

— У кого баксы — у того и шансы.

— Вы не верите в демократию?

— Я верю в счета в банках.

Споры о Лебеде уже что-то вроде ритуала. И я, кажется, начинаю догадываться, в чем здесь фокус: голодные больше всего любят говорить о еде, больные — о здоровье, заключенные — о свободе. Попавшее в окружение войско мечтает о командире, который может организовать прорыв и спасти подчиненных от погибели.

Я слышу, как в коридоре щелкает замок соседнего кабинета. И голос Цокотухина:

— По-моему, на первую роль Лебедю уже не выбиться. На голой критике власти далеко не уедешь.

— По-моему, следующим президентом России будет Лебедь, — это в пику Вовику говорит Петрович, — никакие банки рыжим и черным не помогут…

На следующий день опять был спор о Лебеде. Теперь — о том, появился ли он всерьез и надолго или это мотылек, который спалит крылья над костром политики.

Кто-то из наших сказал, что, когда Лебедю стало скучно служить, он начал искать острые ощущения в громких скандалах. Может, действительно, когда у генералов нет возможности прославиться на поле боя, они ищут славу в политических баталиях?

Эта точка зрения подвергается критике. Не согласные с ней пытаются доказать, что «Лебедь — это человек, который не захотел жить в ошейнике». И потому говорил то, что думал, презирая запреты военным публично комментировать действия власти.

Вот мы уже договорились до того, что «молчание — состояние быдла». Быдлом никому не хочется быть, и потому звучит что-то похожее на контраргумент:

— Если все генералы будут трепаться, как Лебедь, армия превратится в сборище анархистов.

— Лебедь не трепался, а говорил то, что думал.

— Мало ли что он думал. Имея язык, думай о погонах.

— Если только и думать о погонах, то знаешь куда надо засунуть язык?

Странная вещь: споры о Лебеде стали заменять нам былые занятия по марксистско-ленинской подготовке. Сегодня пошел разговор о роли личности в истории. Трудно сказать, какое место будет отведено генералу Александру Лебедю в смутной истории России конца XX века. Ему предрекают и кресло президента со славой спасителя Отечества, и безуспешное мельтешение на политической сцене в роли банковской марионетки, и сумрачные колымские нары, и даже пулю киллера.

Но уже то, что опальный командарм, пусть всего на несколько месяцев, был допущен на командный мостик государства, факт серьезный. Никто не станет отрицать, что даже в период «транзитного» пребывания в Кремле он сумел оказать заметное влияние на ситуацию в России…

…Он нечасто появлялся у нас на Арбате. Но каждый раз его появление вызывало даже у хорошо воспитанных людей плохо скрываемое любопытство. То были сцены, очень похожие на те, когда зеваки узнают в московской толпе известного киноартиста.

— Лебедь приехал!

И все выскакивали в коридор, чтобы взглянуть на командарма и поздороваться с ним. И не было случая, когда бы он прошел мимо и не подал руки.