Ельцин и его генералы

В России не было политиков, которые не считали бы себя «людьми здравого смысла». Все пришивали к своим штанам и юбкам этот лейбл. Генерал явно переоценивал политическую весомость своей фигуры и того течения, в котором он оставался игроком № 1.

У него однажды спросили:

— Почему вы решили, что можете стать президентом? Страна — это ведь не дивизия и не армия.

— Нашей стране нужен сейчас человек, который мог бы навести элементарный порядок.

Все хотели порядка. Оставалось лишь ждать, в кого в июне Россия ткнет пальцем и скажет: «Тебе доверяю навести порядок». В строю желающих уже стояло несколько десятков претендентов. Но лишь 3–4 из них имели реальный шанс получить из рук народа президентский скипетр.

Бывший командарм-14 стоял в этом строю и по старой армейской привычке выпячивал грудь колесом.

* * *

…До выборов оставалось 100 дней, а Лебедь все еще не определился. У него не было даже серьезной организации, которая бы занималась сбором подписей в его пользу. Казалось даже, что, понимая всю бесперспективность своей затеи, генерал просто стремится подороже «продать себя». Грустно было смотреть на все это. Его выступления в печати и по телевидению потеряли остроту и блеск. Его рецепты вывода страны из кризиса, его оценки первым политическим и военным персонам страна уже не цитировала. Одна из газет в марте 1996 года о бывшем командарме писала так:

«…Александр Лебедь превратился из перспективного политика, считавшегося одним из наиболее вероятных претендентов на пост президента, в рядового депутата, находящегося, в лучшем случае, в первой десятке претендентов в Кремль».

Его предвыборную программу в пух и прах разносили эксперты и аналитики. Его откровенно игнорировала президентская и проправительственная пресса. Многие в Москве уже стали поговаривать о бесперспективности его затеи.

У Лебедя еще не было крепкого штаба, не было больших денег, не было даже актива, который бы обеспечил быстрый сбор подписей.

В перспективе маячил провал…

…Говорят, что первым подал идею «захомутать» Лебедя Геннадий Бурбулис, а его поддержал Сергей Филатов.

Было очевидно, что, идя на такой политический маневр, Кремль демонстрировал неуверенность в победе Ельцина. Когда власть не уверена в своей политической виктории, она выбрасывает амбиции в окно. Инстинкт самосохранения иногда даже самолюбивого льва вынуждает идти на коалицию с хромым волком…

В феврале 1996 года в предвыборный штаб Лебедя тайком стали наведываться эмиссары из Кремля, которые вели долгие переговоры с отставным генералом. Лебедь долго раздумывал. И только в апреле пошел на активные контакты с посланниками Ельцина. Эта лояльность была хорошо оплачена. Штаб Лебедя получил приличные апартаменты в Лаврушинском переулке. Существенно улучшились финансовые дела. Отставной генерал уже мог позволить себе щедро оплачивать заказные статьи и интервью в газетах и передачи на телевидении. Нашлись деньги даже для того, чтобы выписать из-за границы опытного психолога-имиджмейкера, который работал с генералом. Значительную роль в «раскручивании» Лебедя сыграл и опытный отечественный имиджмейкер Головков.

Кремлевские посланцы все чаще стали появляться в его штаб-квартире. Некоторые люди из ближайшего окружения генерала весьма негативно восприняли это «братание». Одним из них был пресс-секретарь Лебедя Серафим Юшков, тот самый полковник, который написал в свое время письмо президенту с просьбой дезавуировать свои слова о Грачеве, как о «лучшем министре обороны», из-за чего вскоре и был уволен из Вооруженных Сил.

Юшков в среде московского офицерства был известен как очень порядочный человек, не способный в меркантильных целях изменять своим принципам. Он в глаза высказал Лебедю свое негативное отношение к заигрыванию с представителями Кремля и, пожалуй, одним из первых предостерег его, «что все это может плохо кончиться».

Почему Лебедь не прислушивался к мнению людей из ближайшего окружения, сказать трудно. Видимо, у него были свои, «высшие» соображения и расчеты…

В Кремле очень внимательно следили за тем, чтобы помощь Лебедю не сыфала против самого Ельцина. Его раскручивали, строго дозируя, жестко следя за тем, чтобы он не отбирал голоса у ельцинского электората. Кто слушал его выступления, не мог не заметить, что Лебедь не сразу бросился «отрабатывать взятки», а некоторое время придерживался как бы осевой линии в своих позициях, с одинаковой беспощадностью подвергая критике старую и новую чиновничью номенклатуру.

Но по мере того как Лебедь все чаще совершал официальные и нерекламируемые визиты в Кремль, его позиция становилась все более определенной. В его выступлениях стали звучать мысли, что «о возврате к прошлому не может быть и речи», что «надо идти только вперед». С приближением к дате первого тура выборов из выступлений генерала напрочь исчезла критика главы государства. Зато с небывалой ранее силой он обрушивался на коммунистов.