Ельцин и его генералы

Грачев вечером к рюмке не прикладывался — я судил об этом по его свежему внешнему виду на следующее утро. То был красноречивый знак: когда Грачеву было трудно на переговорах, он не позволял себе расслабляться. В том же режиме жили и другие члены военной делегации.

На другой день мне стало абсолютно ясно, что американцы имеют четкий план и пункт за пунктом ведут по нему Грачева. И хотя тот продолжал упираться, все это было лишь жалкой видимостью упорства.

Возвращались в Москву с гадким настроением. Было такое ощущение, что нас обманули. И жутко обидно было оттого, что американцы, когда-то уважавшие нас, сегодня разговаривают как с какими-то папуасами. Комплекс бедности давит нас по всем статьям. Американцев же распирает сознание собственного превосходства. У них деньги — они диктуют условия…

* * *

Результаты переговоров в США невозможно было понять. Я давно заметил, что так случалось почти всегда, когда у нас не было успеха, когда российская сторона шла на явные уступки, которые могли вызвать яростную критику оппозиции. Но уже более-менее ясно было одно: мы начинаем играть по американским правилам, лишь для приличия декларируя самостоятельную позицию на Балканах. Это подтверждалось и тем, что сразу по возвращении из США Грачев должен вылететь в штаб-квартиру НАТО в Бельгии для «проработки деталей операции»…

* * *

До отлета в Брюссель 8 ноября 1995 года Грачев должен был встретиться с Ельциным в Кремлевской больнице. Но эта встреча не состоялась, что еще больше убеждало — со здоровьем у президента худо. Грачев улетел без ельцинских наставлений.

Некоторые офицеры ГШ высказывали в связи с этим догадки: Ельцин не только серьезно приболел, но и не хочет брать на себя ответственность за то, что Россия оказалась в американской мышеловке на Балканах.

Ельцин принял Грачева после Брюсселя. Во время беседы Грачев постоянно акцентировал внимание президента на том, что он четко выполнил его указания и таким образом «достигнут успех». Хотя по большому счету ни о каком успехе не могло быть и речи. Паллиативы.

Российский воинский контингент в Югославии поступал под командование натовского генерала, и, следовательно, главная задача, сформулированная еще во время последнего визита Ельцина в США, не была выполнена.

Ситуация складывалась примерно такая: над нами назначают начальником Ивана Ивановича, имеющего криминальное прошлое. Г1о этой причине мы не соглашаемся, но оговариваемся, что как Ивану Ивановичу ему не подчиняемся, но как генералу — да. Аналогичного «успеха» добился и Грачев.

Не меняло сути проблемы даже то, что заместителем командующего силами НАТО в Европе генерала Джоулвана назначался заместитель начальника Главного оперативного управления ГШ генерал-полковник Леонтий Шевцов (один из идеологов бездарно спланированной войсковой операции в Чечне).

Во время пресс-конференции для журналистов Грачев с гордостью заявил, что все распоряжения до российской бригады намечено доводить за подписями Джоулвана и Шевцова, «минуя натовских руководителей». Логика, рассчитанная на дураков, ибо ни один приказ Джоулвана, как раз и являющегося натовским руководителем, не мог быть отдан без согласования со штабом НАТО.

Еще один грубый просчет Грачева заключался в том, что он дал согласие на то, чтобы зоной действия наших миротворцев стал Посавинский коридор — стык границ всех трех враждующих сторон, самое горячее место. Получалось так: российским войскам вроде бы отводились вторые, «обслуживающие» роли и в то же время они должны были получить боевую задачу на действия в самом пекле боснийской проблемы.

Единственная позиция, с которой не отступил Грачев, — вопрос о том, что контроль за миротворческой операцией должен быть совместным — Россия плюс НАТО.

Наблюдая за стремительными перелетами нашего министра обороны по маршруту Москва — Вашингтон — Брюссель, я часто думал о том, что хорошо бы всю эту энергию да бросить на Кавказ, где вгрызались в мерзлую землю российские войска, готовясь к годовщине «странной войны»…

Во время пресс-конференции, на которой Грачев сообщал журналистам о своем брюссельском визите, министр убеждал газетчиков, что «состояние Бориса Николаевича хорошее, он работоспособен, держит всю обстановку в своих руках, дает четкие, обоснованные указания». И даже «работает очень много».

Но и этого Грачеву показалось мало. Министр посчитал необходимым возвратиться к этой теме еще раз. И он опять делал мощные акценты на том, что Ельцин находится в хорошем физическом состоянии…

Несчастна та страна, в которой ложь о самочувствии «отца нации» становится критерием личной преданности ему…

* * *

Еще до того как Грачев бодро доложит больному Ельцину о своем брюссельском триумфе, неожиданно выяснилось, что все его маневры и решения противозаконны.