Ельцин как наваждение

– Нет, просто пока еще это не его уровень. Для Европарламента равновеликая фигура – Михаил Сергеевич Горбачев, глава советского государства. А твой шеф может представлять интерес разве что для некоторых депутатов. Кстати, он сказал, что этих самых «некоторых» надо остерегаться. Среди них немало радикалов, близость к которым не придаст Ельцину солидности и оттолкнет от него влиятельные политические круги Европы.

В общем-то, Желев не сообщил ничего такого, о чем бы я и сам не догадывался. Это правда, Ельцина в Европе не ждут и, по всей видимости, его появлению слишком сильно рады не будут. Он не услышит: «Пожалуйте в Европарламент! Милости просим в Елисейский дворец!». Придется потоптаться у закрытых дверей, покуда хозяева соизволят его заметить. Так, может, шефа стоит заранее предупредить, что ни в Страсбурге, ни, тем более, в Париже его не примут с протокольными почестями, установленными для глав государств и правительств? Может быть. Только он едва ли в такое поверит. Моя информация будет воспринята как еще одно подтверждение, что он имеет дело с недееспособным болтуном. У меня уже была возможность убедиться в этом несколько дней назад, когда докладывал ему о сложностях с получением приглашения от руководства Европарламента. Выслушав, он буквально огорошил словами: «Наговорил, уговорил, наобещал, а теперь, понимаешь, ставит передо мной какие-то проблемы! Вот и решайте! Или прикажете мне их самому решать?!». Так что задний ход давать нельзя. Это уже вопрос деловой репутации.

Хотя в чем он прав, так это в том, что будучи в самом начале пути, еще практически ничего не предприняв, я уже сомневаюсь в возможности добиться успеха. Тут мне стоит поучиться у Ельцина его способности творить (а иногда и вытворять) чудеса в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Можно только удивляться тому, как ему такое удается. Иной раз все делает супротив общепринятых правил, а в итоге оказывается победителем. Даже явные недоброжелатели, доселе кривившие рот от его слов и поступков, и те выстраиваются в очередь, чтобы пожать руку и уверить в своем почтении. Эффект всесокрушающего варварства.

…Париж не создан для изнурительного труда. Он создан для радостного созерцания жизни. А Париж в начале октября – это вообще вершина беззаботности и довольства. Во всяком случае, советский человек, вырвавшийся из замученной перестроечными неурядицами страны, воспринимает его именно так. Хочется обо всем забыть, сесть за столик кафе на солнечной стороне улицы, закрыть глаза и, ни о чем не думая, наслаждаться кофейно-кондитерскими ароматами, тихим шорохом теплого ветерка в бронзовеющих кронах платанов и беспечным щебетанием птиц, не знающих, что такое зимняя бескормица и трескучий мороз.

Мы с Ряшенцевым уже неделю здесь, но пока о такой неге только мечтаем. Дни пролетают в хлопотах, и к вечеру сил остается, только чтоб добраться до отеля и развалиться на диване у телевизора. Правда, отель у нас очень даже приличный – Concorde Lafayette, а номера вообще самые крутые – Top Club. Денег это удовольствие пожирает немало, и по этому поводу у нас даже вышел спор. Я посчитал, что апартаменты с двумя спальными и большой гостиной в 4-звездочном отеле в центре Парижа – это чрезмерное расточительство. Но Ряшенцев, в принципе одобрив мою тягу к самоограничению, заявил, что здешние политики и бизнесмены, которых мы каждодневно «окучиваем», пока еще оценивают нас исключительно по платежеспособности – где поселились, во что одеты-обуты, пользуемся ли арендованным автомобилем с водителем, в состоянии ли заплатить за деловой обед в ресторане. Подобные затраты носят статусный характер, а потому вполне оправданны. Что ж, наверное, он прав, и воздай ему, Господь, за доброту и щедрость! Хотя это не мешает каждое утро за завтраком зудеть, что мы с Ельциным подрываем финансовое благополучие его «Российского дома».

В последние дни чаще всего общаемся с Фредериком Шапю, неуемным оптимистом, гражданств и бизнесов у которого так много, что в них немудрено запутаться. Я думаю, он чистопородный авантюрист-романтик, причем международного масштаба. Как ни странно, но именно эти качества делают его для меня особенно привлекательным. Он как-то сразу проникся искренним желанием помочь и едва ли не каждый день устраивает встречи с людьми, так или иначе связанными с Европарламентом. Правда, пока еще ни один из них не показался нам способным на что-то большее, чем пространные рассуждения. Из-за этого Ряшенцев стал называть Фредерика Яшкой-артиллеристом из Малиновки. Слыша это, тот неизменно интересуется: не понимаю, почему я – артиллерист? Ряшенцев смеется в ответ: «Потому что у тебя каждый раз: бац, бац… и мимо!». Понять, что такое русский «бац-бац», Фредерик не в состоянии, но думает, что это нечто родственное сродни французскому «bla-bla». Поэтому обижается и уезжает домой. Но обида не мешает наутро вернуться с очередной идеей. Вот и сегодня, явившись к нам на завтрак, он, загадочно подмигнув, радостно сообщает: