Ельцин. Кремль. История болезни

Да и какой, к лешему, был это мятеж, если возглавили его все без исключения руководители государства: вице-президент, спикер парламента, премьер, силовые министры. В этом списке отсутствовал лишь один человек: Горбачев. Хотя лично я ничуть не удивлюсь, если когда-нибудь вскроется, что президент СССР и генсек благословил путчистов на святое дело спасения отчизны. Вы, мол, ребята, выдвигайтесь вперед, а я здесь, на даче обожду, дабы в нужный момент эффектно выйти на авансцену.

Версия такая, кстати, существует. Как, впрочем, и другая, не менее завораживающая: фактическим организатором событий был… Ельцин.

Это предположение абсурдно лишь на первый взгляд. Еще с античных времен существует в юриспруденции классическая формула: «CUI PRODEST?» – «Кому выгодно?».

Сиречь, кому выгодно преступление, тот и является первейшим подозреваемым.

А кто, простите, собрал самый обильный урожай с августовских полей? Горе-путчисты? Вот уж нет. Они-то как раз потеряли власть навсегда, из теплых кабинетов переехав в тюремные казематы.

Горбачев? Тем более. И полугода не прошло, как выкинули его из Кремля пинком под зад.

Максимальную пользу от этих событий получил именно Борис Николаевич Ельцин. Одним махом он изничтожил КПСС, ликвидировал Советский Союз, избавился от Горбачева и компании, мертвым грузом висевших на его ногах, да еще и крайне невыгодный для себя Союзный договор заблокировал. Из номинального президента номинально суверенной республики Ельцин в одночасье превратился в полноправного владыку сверхдержавы – нового русского царя.

То есть, переводя эту ситуацию в приземленную плоскость, если раньше владел он всего лишь комнатой в коммуналке – пусть и самой объемной по площади – то теперь ответственного съемщика больше не стало, а комнату вкупе с местами общего пользования жилец успешно приватизировал, прорубил отдельный вход и зажил кум королю.

Если бы путча не случилось, Ельцину просто следовало его придумать. Без августа 1991 года он никогда не стал бы тем, кем стал; и Горбачев власти ему столь легко не отдал бы.

Неслучайно один из участников тех событий покойный генерал Лебедь писал дословно следующее:

«Путча как такового не было. Была гениально спланированная и блестяще осуществленная, не имеющая аналогов провокация, где роли были расписаны на умных и дураков. И все они, умные и дураки, сознательно и бессознательно свои роли выполнили».

Ельцин, надо полагать, относился, по классификации генерала, к «умным». Большинство остальных, включая и самого Лебедя, – к «дуракам»…

…О том, что консервативная (или реакционная: кому как больше нравится) часть советской верхушки замышляет какую-то заваруху , Горбачев узнал задолго до объявления ЧП.

Еще в июле к нему явился американский посол Мэтлок; душка , любимец демократической общественности. (Безумие какое-то! Ни в одной другой стране, кроме России, иностранный посол, сиречь противник по определению, не может быть популярнее собственных лидеров.) И предупредил, что по данным Госдепа США в стране готовится дворцовый переворот. Будьте осторожны, наш дорогой Майкл!

Михаил Сергеевич американцу не поверил. Или – сделал вид, что не верит. По крайней мере, никаких упреждающих действий он предпринимать не стал.

Вообще, Горбачев с самого начала вел себя довольно странно, если не сказать больше.

На 20 августа было намечено подписание Союзного договора: важнейшего, ключевого документа, от которого напрямую зависело будущее страны и горбачевского могущества в частности. (В нем прописывались новые принципы новых взаимоотношений некогда братских республик.)

Противников у договора было едва ли не больше, чем сторонников. Большинство руководителей союзных республик явно вели двойную игру. Консервативное кремлевское крыло своего неприятия договора даже и не думало скрывать.

В такой обстановке Горбачеву нельзя было и на сутки оставлять Кремль без присмотра. Судьбу Союзного договора могло спасти лишь его личное присутствие.

Но вместо этого президент СССР отбывает вдруг в двухнедельный отпуск: якобы ему срочно нужно подлечиться, хотя за исключением радикулита все у него было в порядке.

За день до отъезда, 3 августа, собрав узкую часть кабинета министров, Горбачев произносит загадочные фразы.

«Имейте в виду, – говорит он соратникам, – надо действовать жестко. Если будет необходимо, мы пойдем на все, вплоть до чрезвычайного положения».

И потом, когда 4 августа сажают его в самолет, он еще раз повторяет эти странные установки .

«При необходимости действуй решительно, но без крови», – напутствует Михаил Сергеевич остающегося на хозяйстве вице-президента Янаева: тихого, беспомощного пьяницу, не способного зарезать даже курицу. (Бывший комсомольско-профсоюзный аппаратчик Янаев прославился на всю страну, когда, отвечая депутатам о своем здоровье, ляпанул сдуру: спасибо, жена не жалуется.)

«Надо смотреть в оба, – велит Горбачев председателю КГБ Крючкову, вступая на трап. – Если будет прямая угроза, то придется действовать».