Ельцин. Кремль. История болезни

(В «Исповеди…» Борис Николаевич называет этот космонавтский фортель «сюрпризом», уверяя, что тот подошел к нему лишь перед началом собрания, сказав, что «сражаться со мной… не хочет». Однако Лев Демидов, один из девяти ельцинских доверенных лиц на тех выборах, утверждает обратное: с Гречко обо всем договорились заранее.)

«Растерявшаяся партия и ее боевой отряд КГБ дали откровенную промашку, – с победительной снисходительностью сообщает Лев Суханов, – и будь они понаглее, и будь у них тогда настоящие лидеры, не надо было бы, спустя три года, творить государственный переворот».

Ой ли? У власти оставалось еще достаточно рычагов, чтобы смести с дороги всякого. Вопрос лишь в том, насколько она этого действительно хотела.

Судя по происходящим событиям, борьба против Ельцина носила характер чисто инерционный. Чиновники работали откровенно халатно, спустя рукава, для галочки. И никто их за это не одергивал.

Тот же Лев Демидов рассказывал мне, например, что в горкоме создали специальную подрывную группу, которая неотступно следовала за опальным кандидатом и пыталась срывать его встречи с населением. Но людей включали в эту группу по разнарядке – каждый райком должен был делегировать энное число партийцев – и уже хотя бы потому никакого рвения они не испытывали. Некоторые даже подходили к Демидову и виновато каялись: вы уж на нас не обижайтесь; не корысти ради…

Неужели в девятимиллионной Москве невозможно было найти хотя бы одного всенародно признанного авторитета, способного составить Ельцину конкуренцию? Никогда не поверю.

Но его попросту не искали. Вот и получилось, что на финишную прямую из 32 потенциальных кандидатов вышли Ельцин и директор ЗИЛа Евгений Браков.

Для любого политтехнолога исход битвы понятен заранее. Без малого девяносто процентов избирателей – 5 миллионов 117 тысяч 745 человек–отдали свое предпочтение опальному борцу. Было это 26 марта 1989 года.

Такой сокрушительной победы не ожидал никто, в том числе и сам радостный победитель.

Через день после выборов Политбюро собралось на экстренное заседание. «Настроение у большинства было угнетенное, – свидетельствует Горбачев, – в воздухе висело – провал».

Не один только Ельцин поперек воле Кремля прорвался наверх. В десятках регионов секретари обкомов и крайкомов, крупные чиновники, генералы потерпели унизительное поражение.

Провалились все 14 командующих войсками округов, 30 секретарей обкомов и горкомов. В Ленинграде из семи партийных вождей не прошел ни один. Против московских кандидатур единодушно проголосовала Прибалтика.

Власть хотела провалить своих оппонентов, но вместо этого с позором провалилась сама. И винить за это было некого.

«В Москве не из-за дефицита мяса Ельцину отдали 90 процентов голосов, – вынужден был признавать на Политбюро его давний недруг Рыжков, – мясо в столице есть. Мы… сами допустили ошибки».

Поразительнее всего, что ошибки на этом почему-то не закончились. Со стороны казалось, что Горбачев делал все возможное, дабы поднять, возвысить Ельцина; он будто постоянно отдавал ему пасы, не забить которые было невозможно по определению.

Как понимать, например, тот удивительный факт, что Ельцину никто не помешал пройти в Верховный Совет – сиречь в орган постоянно действующий, хотя вполне можно было его забаллотировать и оставить рядовым депутатом. (Большинство голосов было ведь у Горбачева.)

Причем избрание это, как и в истории с выдвижением на партконференцию, происходило в нарушение всех формальностей.

От РСФСР в Совет Национальностей могло попасть только 11 депутатов. Ельцин оказался двенадцатым. И тогда свой мандат уступает ему один из одиннадцати счастливчиков – омский доцент Алексей Казанник, будущий российский генпрокурор.

Никаких проблем опротестовать схему эту – не было. Мандат – все-таки не пол-литра, его кому попало не передают. Но Горбачев почему-то опять смолчал.

Обратимся к официальному документу – стенограмме пятого заседания Съезда (29 мая 1989 года). Председательствует – Горбачев.