Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

− Когда в стране, в ядерной державе, − острейший экономический кризис, быстро падает добыча нефти, практически исчерпан золотовалютный резерв, старая экономическая система не работает, новой еще нет, − нужны решения немедленные, которые не терпят длинной-длинной процедуры согласований между государствами, объявившими о своей независимости. Реально такие согласования могли растягиваться на месяцы, из-за чего в стране мог возникнуть голод и гражданская война. В этой ситуации и я, и другие − мои единомышленники − пришли к выводу, что НАМ НУЖНА РЕАЛЬНАЯ РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ (выделено мной. − О.М.) Как ее оформлять, − это отдельная история. Но если у нас не будет механизмов контроля над собственной территорией, собственными границами, собственными деньгами, собственными налоговыми поступлениями и т.д., − мы ситуацию не удержим. Такова была моя позиция. Но в принципе со мной был согласен и Борис Николаевич.

− Вы ему эту позицию изложили?

− Да, я ему изложил ее. Да, собственно, не один я − я и группа моих коллег. Он был с ней знаком.

Тут, без сомнения, опять-таки имелся в виду тот самый документ − «Стратегия России в переходный период», переданный Ельцину Бурбулисом в Сочи и получивший неофициальное название «Меморандум Бурбулиса».

В этом месте, может быть, еще стоит добавить оценку экономической ситуации, сложившейся в стране осенью 1991 года, которую Гайдар дал в своей книге «Гибель империи»:

«К тому времени, когда V съезд, дав президенту дополнительные полномочия, открыл дорогу к углублению экономических реформ, шесть лет колебаний, нерешительности, компромиссов уже породили настоящий социально-экономический хаос… Все прекрасно понимали, что пришло время расплаты за годы финансовой безответственности, за неплатежеспособность Внешэкономбанка, за разворованные природные ресурсы страны, за разваленные финансы, за неработающий рубль, за пустоту прилавков, за все те социальные демагогические обещания, которые раздавались вволю на протяжении последних лет… Осень 1991 года − это уже крутое падение общественного производства, это быстро останавливающаяся черная металлургия, за чем явно вставала угроза остановки всего машиностроения и строительства. Осень 1991 года − это время глубокого уныния и пессимизма, ожидания голода и холода. Все, кто в этой сложной ситуации решил бы и дальше тратить время на бесконечные и бесплодные дискуссии о безболезненных путях перехода к рынку, стабилизации экономики, ждать создания конкурентно-рыночной среды и формирования эффективной частной собственности, дождался бы паралича производства, гибели российской демократии и самой государственности».

Горбачев и Ельцин разговаривают друг с другом «по-мужски»

Вернувшись из зарубежной поездки в Москву, Горбачев, естественно, встретился с Ельциным, чтобы высказать непосредственно ему, что он думает о его выступлении на российском съезде. Их встреча состоялась 2 ноября. Сам он так рассказывал своим помощникам об этой беседе (в записи Шахназарова). (Ельцин, наверное, рассказал бы о том же самом несколько иначе):

«Я, говорит, сказал ему: давай по-мужски. Ты меняешь политику, уходишь от всего, о чем мы условились. А раз так – теряет смысл и Госсовет, и Экономическое сообщество. Я подаю в отставку. Бери вожжи в руки, раз тебе этого хочется, правь в одиночку. Я в этой кутерьме участвовать не буду. Скажу всем так: вот, друзья, лидеры пятнадцати республик, я вас подвел к независимости, теперь, похоже, вам Союз больше не нужен. Что ж, живите дальше как заблагорассудится, а меня увольте.

Ельцин стал горячо доказывать, что политику менять не собирается, верен обязательствам, слово у него твердое. Тогда я его спросил: значит ли это, что он согласует свои реформы с республиками? Обязательно, отвечал он, я их только решил прижать: дескать, не будете следовать за Россией в реформах, – нам придется делать все без вас, и уж тогда не сетуйте, будем блюсти прежде всего свой интерес. Так что в ближайшие дни все согласуем, им деваться некуда.

Ладно, пошли дальше. Ты понимаешь, говорю я ему, что значит, когда Козырев говорит, что обойдется без союзного МИДа? Кто будет участвовать в Хельсинском процессе, представительствовать в ООН, вести разоруженческие дела? Ведь это все требует и опыта, и знания кадров, а главное – право выступать от всех республик.