Элвуд Роклан. Возвращение домой

— В себя я пришёл только на следующий день, — снова заговорил Джадс, — и ещё трое суток провёл в кровати не в силах подняться, а потом с неделю еле передвигал ноги, ощущая сильную слабость. Кстати, колено снова болело, казалось даже хуже, чем прежде. Но не смотря на такие тяжелые последствия, у меня ни на секунду не возникло мысли, отказаться от дальнейших попыток добиться желаемого. Наоборот, испытанное мной поистине волшебное чувство физического могущества и душевной свободы, стоило любого риска. Надо отдать Лито должное, он сразу определил правильное направление в работе над ошибками. С каждым следующей попыткой, действие эликсира продолжалось всё дольше и дольше, а негативные побочные эффекты, которых совсем избежать до сих пор не удавалось, становились тем не менее всё слабее, протекая куда легче и проходя раз от раза за более короткий срок. При последнем применении, зелье поддерживало мои силы на заоблачной, для простого смертного высоте почти неделю. А потом, когда его влияние прекратилось и накатила, теперь уже достаточно терпимая, без всяких потерь сознания и лежания пластом, дурнота, пришлось подождать всего три дня. На четвёртый, то есть вчера, от недомогания не осталось и следа. Как видите, по сравнению с первым опытом, прогресс весьма существенный. Хотя по мнению моего маленького шамана, в идеале действие колдовского снадобья его предков, должно продолжаться примерно с пол месяца, без всяких последствий. А значит можно будет, не опасаясь перегрузить организм и надорвать сердце, сразу глотать следующую порцию. Так что если, а вернее — когда у нас всё получится, я постоянно буду находиться в такой форме, о какой ни один человек на свете и мечтать не может. Неплохо для никому ненужного калеки, не правда ли?

Закончив этим вопросом своё повествование, Джадс откинулся на спинку кресла, с ироничной насмешкой глядя на бывших друзей и сослуживцев. Повисло недолгое молчание, во время которого каждый думал о своём. Наконец Элвуд негромко спросил:

— А зачем тебе понадобилось имитировать болезнь и душевное расстройство, если по собственным словам, ты уже больше года, как пришёл в себя?

— Сам додуматься не можешь? Я же не яблоки таскал у соседа! Сотрудничество с бандитами, покупка у них человеческих органов, участие в шаманских обрядах другой расы, проведение которых на территории королевства, строжайше запрещено законами! Если бы всё это каким-то образом всплыло — отвертеться от виселицы шансов не было бы никаких! А так кому придёт в голову обвинить, или хоть просто заподозрить, в чём-то подобном несчастного инвалида, пострадавшего, сражаясь за своё государство! И потом, легенда о моём плачевном состоянии, помогала отваживать всяких назойливых родственничков — ведь чужая беда, как известно, всегда отталкивает. Даже родной брат после своего переезда навестил нас всего лишь раз и узнав, что мы с матерью ни на шаг не приблизились к выздоровлению, уже на следующий день укатив к себе в столицу, больше не возвращался. Нас с Лито такое положение вещей полностью устраивало. Но с твоим приездом всё изменилось. Когда я смотрел на тебя, всего такого правильного, положительного, изображающего искреннее участие и стремления помочь (только где всё это было раньше!), грудь разрывало жгучие желание вонзить в твою шею что-нибудь острое. В таком состоянии непрерывно изображать полную отрешенность и равнодушие ко всему окружающему, стало невыносимо тяжко. Поэтому пришлось ломать комедию с начавшимся чудесным выздоровлением, дававшую возможность скрывать душившую меня ненависть, за другими чувствами.

— И всё равно, я не понимаю, — Элвуд говорил всё так же тихо, но костяшки пальцев, сжимающих рукоять секиры побелели от напряжения, выдавая его состояние. — Раз ты так сильно меня ненавидишь, почему не пришёл за моей жизнью сам, хлебнув для верности шаманского пойла? Зачем было платить бандитам, лишаясь при этом возможности насладиться местью? И чем тебе помешали Ринк и Сония?

Локрин, дурачась, с преувеличенно картинным удивлением покачал головой.