#Elysium

Мы оказываемся посреди огромного собора, созданного по подобию тех, что раньше красовались в Европе реального мира. Пространство огромное, полностью из белого камня. Кажется, что если крикнуть, то эхо будет оглушительным.

– Мне нравятся такие нетипичные чатрумы, – отвечаю я.

– Я бы даже не называла это чатрумом. Никто не пользуется подобными локациями, в этом их прелесть. Игра контрастов.

Некоторое время мы молча стоим и рассматриваем все это великолепие.

– Интересно, кто был дизайнером этой локации? – задаю я вопрос.

– На самом деле эту локацию не создавал дизайнер. По всему серверу есть такие места, которые были спроектированы на основе чего-то реального, но воссозданы не человеком, а загружены как файл, просто чтобы хоть где-то сохранилась об этом память. Если я не ошибаюсь, это точная копия реального собора, некогда существовавшего в мире. То есть не собирательный образ разных церквей.

– Даже странно как-то…

– Почему странно?

– Не знаю. Такое ощущение, что мы живем на руинах чего-то хорошего.

Она молчит.

– У меня нет такого ощущения, – вдруг отвечает Айя.

– Ты вообще довольно чудно́ мыслишь, – усмехаюсь я.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она, словно и правда не понимает, о чем я.

– В тебе чувствуется странная беззаботность. Иногда мне кажется, что ты не жила реальной жизнью.

– Я все равно не понимаю.

– Ты принимаешь транки?

– Конечно. Как и все.

– Может, в этом все дело. Признаюсь честно, я порой пропускал приемы. Бывало даже по пять дней не принимал.

– Серьезно? Должно быть, это тяжело. Я никогда не пропускала, – отвечает Айя.

– Я пропускал ненамеренно. Просто однажды появилось странное ощущение, будто они мне не подходят. Началась бессонница, неестественный прилив энергии, эйфория. Поэтому я решил принимать через день и посмотреть, что будет, – говорю я.

– Ты же мог пойти провериться и попросить, чтобы тебе подобрали транки другой категории, – возражает Айя.

– Знаю. Но я не хотел привлекать к себе лишнее внимание, вставать на учет, как человек, у которого проявились побочные эффекты. Из шестнадцати категорий транков, разработанных для шестнадцати типов личностей, моя подходит мне больше всего. Я боюсь, что если мне выпишут другую, то некоторые мои способности дадут сбой. То есть продуктивность уменьшится, а значит, я не смогу создавать локации, как раньше. Я уже успел изучить подобные случаи, – отвечаю я.

– А какая у тебя категория транков?

– INTJ-A.

– В таком случае тебя могли бы перевести на INTJ-T. Небольшая разница, – говорит Айя.

– Не знаю. Не хочу рисковать. Кто гарантирует, что после перехода на другую категорию, пусть даже подкатегорию транков, я не стану другим? Никто. Они вообще ничего не говорят. Приди в любое медицинское учреждение и задай им какой-нибудь вопрос. Они молчат. Они как мертвецы. По контракту им запрещено говорить об этом, понимаешь? И я иногда задумываюсь – почему мы должны всему и всем верить? Кто сказал, что так надо? Вот ты, ты веришь им? – Тон моего голоса становится более эмоциональным, и я понимаю, что, если бы начал вести себя так в реальном мире, меня давно бы заподозрила служба охраны порядка.

В реальности говорить громче определенного заданного тона запрещено. Он моментально определяется механизмом внутри наших тел и передает сигнал о нарушении. Дальше начинаются проверки психического состояния, при необходимости происходит изоляция в специальной клинике, о которой никто ничего не знает. Все вокруг превратилось в бросающуюся в глаза тайну, весь мир словно разговаривает шепотом.

– Я не знаю, Юно. Мне сложно судить о таких вещах. Но у меня есть один знакомый в «Элизиуме»… Вы с ним чем-то похожи, – задумчиво произносит Айя.

– И чем же?

– Одинаково мыслите. Возможно, тебе было бы интересно с ним пообщаться, – улыбается она.

Я устало вздыхаю и смотрю в сторону.

– Ты правда думаешь, что мне есть дело до других игроков?

– Тебе одиноко, поскольку кажется, будто все вокруг ограниченные. Они не думают о глобальных вещах, их ничего не заботит, им кажется, что все так, как должно быть. А тебе так не кажется. Ты чувствуешь – что-то не так, чувствуешь себя обманутым, тебя тревожит происходящее вокруг, страшит неизвестность.

Я молчу, понимая, что все сказанные ею слова – чистая правда. Айя видит меня насквозь. Но даже признание вызывает у меня какой-то неведомый страх. Поэтому я самодовольно усмехаюсь, словно она несет полнейший бред. Защитная реакция.

– И кто этот твой знакомый? Говоришь, мы мыслим одинаково?

– Вы разные. Но ваши мысли забиты одним и тем же.

Она берет меня за руку.

– Юно. Если ты позволишь мне, я всегда буду рядом.

– О чем ты?

– Просто не хочу, чтобы ты чувствовал себя одиноко.

– Звучит как условие. Что значит «если ты позволишь»? Ты и так рядом. По крайней мере здесь, в «Элизиуме». Хотя мне, конечно, хотелось бы, чтобы ты была рядом не только здесь, – отвечаю я задумчиво.

Айя некоторое время хранит молчание.

– Если бы ты дал мне пароли от некоторых созданных тобой локаций, я бы чаще видела тебя.

Я в недоумении смотрю на нее.

– Что, прости?