Эм + Эш. Книга 2

— А покрепче нет? Ну ладно, для начала и пивас сойдёт. — Лёва бережно потрогал разбитую губу, потянулся за пивом. — В общем, познакомился я тут с одними мужиками. Ещё на прошлой неделе. С виду серьёзные мужики, не гопота какая-то. Я даже удивился, когда увидел их в нашей общаге. Они приходили к Оксанке из двести пятнадцатой. Она с кем-то из них замутила, как я понял. Собственно, она нас и свела. Я к ней заскочил сигаретку стрельнуть, а там — они. Сразу стали быковать: мол, что за хрен без стука завалился, как к себе домой. Но Оксанка подсуетилась: типа, наш человек, у нас так принято, традиция студенческих общаг, тарам-парам. Они потом и говорят: «Давай, типа, познакомимся, что ли, наш человек». Выкурили, значит, мы трубку мира, они меня, кстати, «Парламентом» угостили. Потом я за водочкой сгонял. Посидели очень душевно, в картишки резанулись. Сначала — так, потом — на деньги, но по мелочи. И, блин, мне так везло! Я с того вечера поднял тридцать баксов, прикинь? Они мне: «А ты фартовый, надо будет дело какое-нибудь с тобой замутить». А в прошлое воскресенье они меня позвали в какой-то клубешник, говорят, закрытый, типа только для своих. А у меня ещё с того выигрыша остались бабки, я и согласился. Идиот, лучше бы новые кроссы себе купил. — Лёва отхлебнул пива, фыркнул. — В общем, не знаю, что там за клуб — вообще подвал какой-то, но народ толпился прикинутый, сразу видно — все при бабках. Короче, там тоже в карты играли и по-крупному. И меня позвали, типа: «Дерзай, фартовый. Может, миллионером отсюда выйдешь». И даже сначала мне везло, ну, недолго, а потом карта пошла вообще лажовая.

— Так надо было сразу завязывать.

— Да ты не представляешь, как это затягивает! Кажется, вот сейчас выпадет хорошая карта и отыграюсь. Хрен там. Продулся в чистую. Тогда Рустик, один из Оксанкиных мужиков, предложил дать в долг. Типа отыграешься — вернёшь. Я ещё благодарил его, дурак. Ну и конечно, Рустиковские бабки тоже ушли, я снова занял… В итоге, остался ему должен около штуки баксов. А после игры он меня к стеночке припёр: «Как, говорит, отдавать будешь?». Говорю: «Предкам напишу, они пришлют». «Ладно, — соглашается, — пиши. До субботы подожду». Я матери звоню: «Так, мол, и так, срочно нужны бабки. Дело жизни и смерти». А она мне: «Ну ты же знаешь, нам зарплату задерживают уже какой месяц. Дома ни копейки». Я прошу: «Займи!». Короче, в пятницу снова созвонились. Ну, заняла она там у кого-то баксов триста и всё. Больше тупо не у кого. Там реально никому зарплату не платят. Я удивляюсь, как она ещё эти-то сумела достать. Отдал я, значит, вчера всё, что было. А этот Рустик, козёл, бабки взял и говорит такой: «А остальное где? Ты мне ещё штуку должен». Я: «Какую штуку, когда там даже изначально меньше было?». Короче, отмудохали меня и сказали: «За то, что такой борзый и не всё вовремя отдал, к следующей субботе готовь полторы!». Прикинь! Это ж беспредел полный! Мне что, почку продавать?

— Шли их лесом. Тоже нашёл серьёзных людей, — хмыкнул Шаламов. — Серьёзные люди нищебродов на бабло не разводят. Серьёзные люди сами бабло делают.

— Спасибо за нищеброда, — обиделся Лёва и в один присест отпил почти полбутылки. — Как я их пошлю? Я ж реально им должен.

— Они тебя облапошили. Думаешь, они там по-честному играли? Это же классика жанра, обычный развод. Я даже поражаюсь, как ты на это повёлся.

— Да они нормальные были! Оксанкины друзья…

— Оксанка эта твоя — та ещё профура. Спроси её, она хоть в курсе, как этих друзей звать по фамилии? Короче, мой тебе совет: придут — шли их вместе с их долгом в пень.

— Так-то карточный долг — святое, — с укором заметил Лёва. — Дело чести…

— Пфф. Святое — это мать. Остальное — хрень, высосанная из пальца. Сам посуди: карты и святое — как это вообще может соотноситься?

— Так что, не займёшь? — перешёл Лёва к делу. — Знаю, это хренова туча бабок, но мне не к кому больше пойти.

— Блин, Лёва, ты меня как-то уж очень сильно переоцениваешь. Нету у меня ни столько, ни полстолька. Да и не гони, тебе говорю. Они тебя тупо разводят, а ты о какой-то чести бормочешь.

Лёва допил пиво и теперь сидел, поникший, разглядывая собственные руки. Шаламов взирал на друга с жалостью и раздражением. Вот чего он такой бестолковый? Мать свою ещё приплёл, которая и без того жилы в ГОКе тянула, чтобы прокормить трёх младших и мужа-алкаша. Думала, старший сын — надежда и опора. А он сходил, гульнул разок, опора, а мать теперь полторы зарплаты, которую ещё и не выплачивают, кому-то должна. Но опять же Лёва — его друг, класса с какого? Со второго, с третьего? В общем, друг давний и проверенный. После той истории с угоном и изнасилованием он — единственный, кто продолжал с ним общаться без всяких там «Фу! Да как он мог!».