Эмансипированные женщины

В начале декабря Дембицкий объяснял девушкам бином Ньютона при дробных показателях, причем так ясно, что Мадзя не только все понимала, но просто в восторге была от его объяснений. На нее какое-то особенное влияние оказывал этот тихий, беззлобный, вечно озабоченный старик, который, объясняя урок, просто преображался. Редкие волосы у него топорщились, светлые глаза темнели, одутловатое лицо становилось величественным, а голос проникновенно звучным. Ада с Мадзей не раз говорили между собой, что уроки Дембицкого — это настоящие концерты, что математика вдохновляет его, а вот в пансионе, особенно географию, он преподает скучно.

Итак, объяснив бином Ньютона, Дембицкий спросил у девушек, не хочет ли которая-нибудь из них повторить сказанное. Магдалена могла это сделать, но из вежливости решила уступить Аде. Ада обратилась к Эленке.

— А я ничего не знаю, — пожав плечами, со смехом ответила Эля.

— Вы не поняли? — спросил удивленно Дембицкий.

Элена откинула голову и, глядя на Дембицкого прищуренными глазами, ответила:

— Я так заслушалась звуков вашего голоса, что ничего не понимала. Вам это не доставляет удовольствия?

— Наши слушатели, — спокойно отрезал Дембицкий, — могут доставить нам только одно удовольствие, а именно — быть внимательными. Вы мне в этом всегда отказываете.

«Так ей и надо!» — подумала Мадзя, но, поглядев на подруг, смешалась. Ада испуганными глазами смотрела то на Эленку, то на Дембицкого, Эленка вспыхнула от гнева; ее красивое лицо приняло какое-то кошачье выражение, когда, поднявшись со стула, она с улыбкой ответила:

— Как видно, у меня нет способностей к высшей математике, хоть вы подкрепляете ее даже уроками морали. Не буду мешать вам, друзья…

Она кивнула Аде, поклонилась Дембицкому и вышла из комнаты.

Бедный учитель был совершенно озадачен. Он выронил мел, сунул большой палец левой руки за лацкан сюртука и забарабанил по лацкану пальцами. Лицо у него помертвело, взгляд затуманился, тихим голосом старик спросил у Ады:

— Не… не мешаю ли я вам?

Ада молчала, ей хотелось плакать, Дембицкий заметил это и, взявшись за шляпу, произнес:

— На следующий урок я приду, когда вы дадите мне знать.

Старик неловко поклонился, глядя в потолок, а когда направился к двери, Мадзя заметила, что на ходу он очень высоко поднимает колени.

— Боже, что же это такое! — со слезами воскликнула Ада, прижимаясь к Мадзе. — Что же мне теперь делать?

— Ну что тебе до этого, Адзя? — воскликнула Магдалена. — Ведь он на тебя не сердится.

— Да, но я снова вынуждена прекратить занятия, иначе Эля смертельно на меня обидится. А он такой замечательный учитель, такой несчастный человек и к тому же друг Стефека… Надо уезжать из Варшавы, а то я здесь расхвораюсь.

Не прошло и часа, как весь пансион уже кричал о том, что Дембицкий наговорил Эле дерзостей, а в коридоре панна Говард твердила классным дамам, что Дембицкий грубиян, мерзкая жаба, что под маской тихони скрывается заклятый враг женщин.

— Три раза я у него спрашивала, что он думает о независимости женщин, а он только улыбался! За эти улыбочки я бы его с лестницы спустила, — уверяла панна Говард.

Встретив вечером Мадзю, пани Ляттер сердитым голосом сказала:

— Этот тюфяк, видно, разъелся на наших уроках, позволяет уже себе недопустимые выходки! Неосторожен он, неосторожен!

Магдалена не ответила, хотя по яркому румянцу было видно, что она не разделяет мнения начальницы. Из слов, оброненных пани Ляттер, девушка сделала вывод, что Дембицкий будет уволен, и в первый раз в жизни подумала, что начальница несправедлива. Бедный учитель может потерять место только потому, что не позволил Эленке шутить над собой, а Иоася, которая скандально вела себя, по-прежнему остается классной дамой и даже начинает поднимать голову.

«Зачем я об этом думаю? — упрекала себя Мадзя. — И что это со мной творится, что я начинаю судить людей и даже выносить приговоры. Может, Иоася держится надменно из опасения, что ее станут упрекать, хотя зря она придирается к Зосе… А Марта тоже была права, когда говорила, что пани Ляттер страдает из-за детей. Бессердечное существо эта Эля, ведь Дембицкий из-за нее рискует потерять место, а мать может совершить несправедливый поступок».

Рядом с Эленкой ей представился пан Казимеж; молодой человек все реже бывал у пани Ляттер, но имя его все чаще повторяли рядом с именем Иоаси. Мадзя в такие минуты старалась не слушать шепота собственных мыслей и упорно повторяла про себя:

«Не может быть, чтобы он был с Иоасей в ресторане. Все это сплетни! Он такой красивый, такой благородный!»

Магдалена опасалась, что Дембицкого могут уволить, а меж тем дела старика внезапно улучшились, причем буквально через несколько дней после случая с Эленкой. Причиной явился приезд Стефана Сольского, брата Ады, о чем Мадзя узнала от самой Эленки.

— Знаешь что, — воскликнула панна Элена, увлекая ее в свою комнату, — Стефан здесь! Сегодня утром он приехал из-за границы, а через неделю… через неделю мы с Адой и ее тетушкой уезжаем! Я еду за границу, да, да, и рождество мы проведем уже в Риме! Слышишь, Мадзя?