Эмбер

Войдя в бальный зал, мы вызвали оживление. Присутствующие женщины – шлюхи с открытыми лицами, боевая раскраска не в счет, и леди в масках, чтобы сохранить анонимность – разоделись в посредственные копии нарядов Золотой Земли, но ни одна полностью не справилась с сочетанием утонченности и помпезности, которая отличала высокий стиль Золотой Земли от безвкусной подделки. Должно быть, мы казались тремя бледными призраками

– Без обид, сестренка, – сказала Сильви, – но я и не ожидала, что под твоими шерстяными балахонами и маской из пепла скрывается такая красота.

Я посмотрела в зеркало на свое белое лицо. Мне оно совсем не казалось красивым.

* * *

Через несколько дней я наткнулась на дом в лесной чаще. В своих странствиях я проходила мимо уединенных хижин и хибарок, где жили отшельники и безумцы, которые не могли оставаться рядом с другими людьми. Но этот дом не был хибаркой, хижиной или лачугой. Это был трехэтажный особняк с мраморным фасадом – точная копия нашего дома на Дворцовой площади, только этот размещался среди многовековых деревьев и куманики Темного леса.

Здание было не просто двойником, оно представляло собой наш дом именно таким, как мне бы больше всего понравилось. В окне гостиной я увидела Майнетт, Сильви и Дульси, играющих в карты за украшенным арабесками чайным столиком черного дерева, стоящим у диванчика. И если бы я обошла дом вокруг и заглянула в мерцающие витражные стекла хозяйской спальни, то увидела бы тень человека, задумчиво осматривающего задний двор.

Все это иллюзия.

Вскоре из-за двери дома показалась женщина. Она была красива, изящна, высока и стройна. Совершенна во всех смыслах. Обрубок утраченного пальца запылал, и я закрыла глаза.

– Это очень грубо с твоей стороны, – сказала я ведьме.

– О, – ее голос был мелодичен, как отдаленный звук церковных колоколов. Затем она добавила: – Извини. – И на этот раз ее голос звучал слабо и устало, как у пожилого человека.

Я открыла глаза и увидела перед опрятным домиком сгорбленную старушку. Щеки ее были перепачканы, а в длинных белых волосах застряли веточки. Она была ведьмой Земли. Как я скормила свой палец языкам пламени, так она отдала свой земле, чтобы его пожрали черви.

– Прошло много времени с тех пор, как меня навещал кто-то кроме суеверных крестьян. Заходи и выпей чашку чая.

– Это не визит вежливости, – сказала я, ныряя под низкий дверной косяк. – Я оказалась в твоем доме случайно.

– О нет, – заявила ведьма, наполняя заварочный чайник водой из большой бочки. – Боюсь, это абсолютно невозможно. Единственный способ найти мой дом – искать его. Ты отправилась на поиски, чтобы исправить какую-то вопиющую несправедливость? Ты тоскуешь о чем-то, чего не можешь иметь?

Я подумала о Риане и о том, как хотела его, но не принца, хотя эти двое были единым целым.

– Ты Гаэтана.

– Вот это да! – Старушка захихикала, словно девчонка, и прикрыла рот левой рукой. – Должно быть, ты здесь из-за принца, – она замолчала и взглянула на чайник. – Не возражаешь?

Она поставила чайник на плиту, а я вызвала огонь, чтобы нагреть его. Вода вскипела в мгновение ока.

– Какое полезное умение, – вздохнула Гаэтана, заливая водой чайные листья. – Я никогда не жалею о том, что связана обещанием с землей, разве только когда хочу чашечку чая.

– Как ты узнала, что я здесь из-за принца?

– Твоя искривленная нога подсказала. Когда я в последний раз проверяла свое магическое зеркало, солдаты принца сновали по всему городу, заставляя людей примерять туфельку калеки.

Она разлила чай, который пах розами, а на вкус был как грязь. Я вежливо улыбалась, потягивая его.

– Ты можешь отменить его проклятие?

– О небеса, нет! Мне такое и в голову не приходило.

– Он страдает! – я почти выкрикнула эти слова.

– Не так сильно, как будет страдать весь остальной мир, если он освободится от проклятия.

– В смысле?

Гаэтана склонилась над столом и почти прошептала:

– Ты наверняка почувствовала его силу? Если бы не мое благословение, он стал бы великим волшебником.

– Стал бы, – я и не пыталась скрыть язвительность в голосе, – если бы не твое проклятие.

– Что случилось бы с Землей Морей, займи ее трон король-чародей? Он возглавил бы армию и создал империю.

– А чем плоха империя?

– Когда он был малышом, воздух вокруг него звенел от неизбежности предначертанного судьбой. Она шептала, что он станет величайшим королем в истории нашей земли. Он стал бы нашей погибелью. После смерти короля империя рухнула бы, а все его враги растащили бы ее по кусочкам, как стервятники коровью тушу.

Все несчастья, причиненные принцу – это лишь малый грех в сравнении с величайшим благом спасения королевства.

– Почему же ты создала проклятие, заставляющее людей его любить?

– Завоеватели и императоры требуют обожания. Они хотят, чтобы каждая женщина их желала, а каждый мужчина уважал. Хотят, чтобы толпы горожан воспевали их имена. Все это я и дала ему. Теперь нет нужды поднимать меч, чтобы это завоевать.