Эмбер

Не знаю, какая была польза от меня, разве что волшебство. Меня часто сбивают с толку  иррациональные проявления человеческой природы, и мне не раз говорили, что чувство юмора у меня такое же кривое, как моя правая нога. Я редко бываю спокойной или тихой и всё время работаю и вожусь с зельями. Я делала сонные настойки для Дульси, чтобы наладить ее беспокойный сон, и смешивала косметику и духи для Майнетт, помогая в ее погоне за красотой. Каждый месяц я готовила микстуру, которая сдерживала в Сильви оборотня.

Должно быть, моя забота заставила новую семью привязаться ко мне, несмотря на колючий характер. Майнетт, Дульси и Сильви, может, и приехали в наш дом обманом, но оказались честны в своих привязанностях и поступках. У меня никогда не было сестер, а друзей ведьме завести непросто, но в этой троице я обрела и то и другое. И всегда буду благодарна за это.

Однажды лошадь отца понесла на горной дороге, и повозка разбилась о камни. Когда его возчики принесли эту весть, мои сестры-подруги были со мной. На третий день после его смерти они устроили похороны в соответствии с обычаями Земли Морей. Огонь не хотел разгораться, и они готовили мне из сырых фруктов и овощей.

Именно Сильви и Дульси помогли мне справиться с похоронами отца. А Майнетт успокаивала меня, как делала мама, когда я плакала.

  – Твой отец снова с ней, – утешала она. – Не стоит так сильно оплакивать его, ведь ты знаешь, что он счастлив.

Возможно, Майнетт и не говорила ничего особенного, но именно это мне нужно было услышать. Я встала со стула и вытерла глаза. Снаружи послышались крики соседей – их свечи и кухонные очаги вновь ожили.

Мое облегчение было недолгим. Следующий день начался для меня с бухгалтерских книг отца. Все оказалось хуже, чем я ожидала. Дело прогорело. Нам пришлось продать повозки и лошадей, чтобы хотя бы расплатиться с долгами. В конце концов мне удалось удержать дом и мебель, но только распустив всех слуг.

  – Но на что мы будем жить? – вздохнула я, пряча лицо в мятых страницах бухгалтерских книг.

  – Ты слишком волнуешься, – сказала Майнетт. Она сидела на синем мамином стуле, полируя ногти. – У нас есть дом на главной дороге во дворец, и в нем живут три шлюхи. Достаточно лишь вывесить за окно подвязку, и к концу недели мы будем пировать.

  – Я не могу просить вас об этом, – покачала я головой.

  – Ты и не просишь, я сама предлагаю. Не думай, что нам с девочками не нравилась эта игра в респектабельность, но в душе мы трое – шлюхи. Мы выбрали эту работу, и нам по душе ее привилегии. Плохо лишь, что всегда нужен управляющий, который будет заниматься домом и расходными книгами, но у тебя это и так хорошо получается, к тому же, ты можешь предложить защиту.

  – Защиту?

  – Я всегда смотрю в оба. Иллюзия, которой ты маскируешь отсутствующий палец, безупречна, но люди в городе знают, что у тебя есть сила. Они видят, что огонь горит ярче, когда ты рядом. Никто не захочет с тобой ссориться. И разве ты не задавалась вопросом, почему кредиторы отца столь благоразумны?

Я потрясенно покачала головой. Я и понятия не имела. Я думала, что хорошо скрываю свою темную силу, но, очевидно, нет. Это объясняет, почему угас спрос на мои зелья. Люди меня боялись.

  – Не тревожься. – Майнетт потрепала меня по плечу. – Через четыре дня мы будем пировать. Предоставь все мне.

* * *

Верная своему обещанию, к концу недели Майнетт устроила нам пир. Она назвала наше скромное жилище «Домом рассвета» в духе Золотой Земли и пустила слух, что вдова мастера извозчика и «девственные» падчерицы переживают трудные времена и нуждаются в помощи. Нашлось немало добросердечных богатых мужчин, готовых «помочь». Зная о моем отвращении к серебряным монетам, Майнетт поставила условие:  «Дом рассвета» принимает помощь только золотом или драгоценными камнями.

Через три месяца после смерти отца все долги были погашены, а дом стал пользоваться популярностью среди торговцев и знати. Поначалу у нас случались небольшие проблемы с мужчинами, которые думали, что могут обращаться с моими сестрами грубо, раз в доме нет управляющего. Но они скоро узнали, что ведьмы в своей мести изобретательны и упорны.

Каждый раз в конце недели мы устраивали банкет лишь для нас четверых. Пили, смеялись и шутили, что завоюем весь мир, объединив свои таланты. Или, по крайней мере, весь город.

Майнетт подняла бокал.

  – За нас, сестры. За трех лучших куртизанок и самую могущественную ведьму Города Монархов!

  – Мы разбогатеем прежде, чем закончится год, – пропела Дульси. – Великий герцог сегодня сделал мне одно предложение.

  – Это еще что. – Сильви бросила на стол посреди грязных блюд и пустых винных бутылок конверт из беленого пергамента. Фантом моего мизинца запульсировал, словно  вновь загорелся

Отпечатанный на иссиня-черной печати профиль притягивал мой взгляд, хоть я и пыталась отвести глаза. Я опустила веки и постаралась говорить спокойно:

  – Что это такое?

Сильви слишком радовалась, чтобы заметить мое смятение.

  – Это письмо от принца.

  – Принца?

Я почувствовала одновременно слабость, испуг и волнение. Профиль на восковой печати принадлежал ему.