Эмбрион. Поединок

– Ты проклят Лесом! – прошипела Охотница.

– А ты, блядь, больная… – ответил сталкер.

Очередная короткая очередь раздолбала окно в стене дальше по коридору, а Кат все-таки попал. Между шлемом, несмотря на его защитный ошейник, и верхним краем бронника была щель, туда очередной выстрел и угодил.

Автомат выпал из руки Охотницы. Все ее движения, до того резкие и непредсказуемые, замедлились, будто она внезапно очутилась под водой. Потом она нехотя упала на колени, качнулась и неуклюже завалилась назад, сплетя выгнутые ноги в подобие колеса.

Кат встал. Обе раны – на голове и руке – нестерпимо щипало и дергало, но жить было можно. Нужно. Теперь уж точно.

И все-таки – контрольный. Хрен ее знает, что ждать от эдакой неубиваемой барышни.

Он подошел ближе и протянул руку с пистолетом. Спасло только то, что не приблизился совсем уж вплотную: Охотница резко села, выбросив вперед сжатый в пальцах нож. Считаных сантиметров не хватило до того, чтобы воткнуть его в живот сталкера.

За спиной Ката грохнул раскатистый выстрел. Винтовка Лешего и на открытом воздухе бахала как небольшое полевое орудие, а уж в замкнутом пространстве… Пробитую пулей руку Охотницы рвануло по дуге назад, с хрустом костей. Сама девушка невольно вскрикнула. Даже ее совсем уж нечеловеческих сил не хватило смолчать, когда рвется на куски плоть.

Подбежавший Садко, грязный от полетов по полу, взъерошенный и злой как черт, начал пинать неподвижное, окончательно осевшее на пол тело.

– Да погоди ты, она без сознания! – сказал Кат. Ощущение, что вся эта суматошная гонка закончилась, ведром воды обрушилось на него сверху. Почти смыло.

– Да похер, похер! – орал бродяга, метеля ногами лежавшую Охотницу. – Меня! Как щенка! Я ее, тварь, до смерти забью!

Подошедший Леший рассудительно вздохнул и, осторожно схватив певца за плечи, оттащил немного назад:

– Успокойся! Забьешь – кого потом казнить будешь? Ты же собирался. Ну, уймись, все, хорош!

– Да? А… Точно. Молодец, складской. Не остановил бы, так я…

Кат наклонился, теперь уже без опаски, и стащил с головы Охотницы шлем, расстегнув непослушными после горячки боя пальцами длинную застежку сбоку.

Жуть… Коричнево-бурая, вся в наплывах неровной кожи, похожей на чешую, лысая голова, закатившиеся белки глаз, никаких век и ресниц, искаженные тонкие губы. Красавица писаная. Ей без шлема надо было атаковать, все бы и так обосрались. От ужаса.

– Фотомодель… – буркнул Садко. – Проверьте, чтобы оружия не было, и понесли ее вниз. Есть у меня идея.

В руке у него щелкнула крышка зажигалки, поднялся и опал небольшой язычок пламени. Кат пожал плечами, закинул на плечо трофейный автомат, сморщившись от боли в руке. Перевязать бы надо.

– Держи, боец! – словно прочитав его мысли, подбросил в воздух нераспечатанную упаковку бинта Леший. Он сидел на корточках возле открытого рюкзака Охотницы и охотно потрошил его. – Здесь и пара магазинов тебе есть, забери. Толковая тетка, всем запаслась. Ух ты, пластид! Была б она красивее – женился бы. Мечта лесного бродяги, а не баба.

Охотница слабо застонала, приходя в себя. Кат подумал, что стоило бы ее связать, как Садко уже наклонился над телом, сперва содрав бронежилет, а потом уже и перемотав лодыжки и запястья веревкой, взятой из рюкзака самой проигравшей. Когда он дернул ей раненую руку, Охотница вскрикнула и снова потеряла сознание.

– А на кой черт ее куда-то нести? – поинтересовался Кат, зубами затягивая узел бинта на предплечье. Пока и так сойдет, должно зажить. Голову бы тоже забинтовать.

– Ты что предлагаешь? – спросил в ответ Садко. – Здесь бросить? Нет уж. Меня лет тридцать ни одна собака так не оскорбляла. Казнь – значит, казнь. А тебе, городской, я предлагаю место в отряде Дюкера. Есть у меня такие полномочия. Но – условие – меня слушаться беспрекословно!

Леший хохотнул, хотя Кат не понял, чего здесь смешного.

– Мне жену надо выручить.

– Да считай – уже. Есть у нас рычаги воздействия. Как князь домой доберется, так сразу и отпустит. Мы ее возле Боброва через пару дней заберем.

Кат удивился. Какой-то змеиный клубок, а не послевоенная деревня. Скандалы, интриги, расследования, право слово. По-прежнему мало что ясно, но разберемся на ходу.

– Так бои же сейчас начнутся…

– Вот на них ты и пригодишься. Дюкер же не благодетель какой, ему воины нужны. Леший! Кончай мародерствовать, понесли красавицу. А ты, Кат, все понял? Меня теперь слушаешь. Как маму с папой и боевого командира.

Сталкер пожал плечами. Филю вытащить для начала, а там решим вместе. Куда идти, кому служить. Чистый Град вновь отодвинулся на неопределенный срок, но на то она и жизнь – ломать планы. Прорвемся.

Когда Охотницу приподняли с пола, не особо жалея порванную выстрелом руку, она застонала, но вскоре умолкла. Открыла глаза, в которых Кат, присмотревшись, заметил пляшущие черные язычки огня – ну точно, серая сестра, как есть. Далеко же ее занесло.

– Куда вы меня, неверующие? – невнятно спросила она. Отвечать никто не стал.