Емельян Пугачев (Книга 3)

Затем наступило время обеда. Хозяйка была очень любезна, гостеприимна, хорошо говорила по-французски. Зато приглашенные гости – судья, ратман, товарищ воеводы и секретарь – были необычайно стеснительны, их пришлось долго упрашивать сесть за стол. Какие-то были они испуганные, растерянные, ожидающие несчастья. Рунич успокоил их, сказав, что завтрашний день прибудет сюда корпус полковника Древица, и просил воеводу подготовить войскам квартиры.

После обеда хозяин вывел Рунича под руку в соседний обширный зал.

Там, к немалому удивлению офицера, его встретили человек семьдесят съехавшихся в Шацк помещиков с женами. Они все встали, мужчины низкие отвешивали поклоны, барыньки жеманно кивали головами в старомодных шляпках и чепцах, делали книксен, и – общий гул голосов:

– Отец наш… ты своим приездом оживил нас всех. Погибель на нас идёт от супостата.

Рунич смутился. Ему всего лишь двадцать восемь лет, а его величают «отцом» и «избавителем». Помещики, оправившись, стали изливать пред новым человеком свои житейские невзгоды.

Грузный старик в клетчатом потертом кафтане и штанах, в пышном, с большими буклями, парике принялся печальным голосом повествовать, то и дело прикладывая платок к слезящимся глазам:

– Вот послушайте, господин майор, горесть сердца моего, стенания мои душевные. Была у меня двоюродная сестра, старушка богатая и чрезмерно скупая. Она хоронила у себя где-то зарытыми сто тысяч серебряною и золотою монетою, кои богатства соблюдала паче души своей, о чем известно было всем в городе живущим. А я, примите на замечание, её единственный наследник. И вот, выходит она навстречу Пугачёву с хлебом-солью: удостойте, мол, батюшка, посетить мой дом и остановиться у меня? Злодей Пугачёв принял безбожной сестры моей приглашение и гулял у нее со штабом всю ночь. Утром, возблагодарив её за доброе угощение, самозванец сел на коня, а старушка пошла проводить своего благодетельного гостя за ворота. И только что в середину ворот вошла, то и поднята была за шею веревкою вверх и, повешенная, кончила все радости своей жизни. А я остался сир и нищ, ибо никто не знает, где были сокрыты её сокровища.

Едва он кончил, как выступил вперед поджарый, высокий и кривоплечий помещик. Вид у него воинственный, большие черные с проседью усы висели книзу, волосы небрежно всклокочены, у бедра длинный палаш, за поясом кинжал и пистолет, на левом рукаве белая повязка.

– Нас, помещиков, ваше высокоблагородие, съехалось сюда до трехсот мужчин, – начал он командирским басом. – А как в нашем граде Шацке и окрест оного неспокойно, то мы, помещики, вкупе с преданными нам дворовыми людьми, положили устроить из себя конницу и поджидаем отставного генерал-майора Левашева, коего и выбрали командиром… Постоим, дворяне, за мать Россию, за обожаемую монархиню нашу Екатерину Алексеевну! – И вояка, вытаращив глаза, азартно застучал в пол тяжелым палашом.

– Отцы, братья и сестры! – вдруг воззвал из глубины зала седовласый, благообразного вида, протопоп в лиловой рясе с наперсным золотым крестом.

– Я чаю, все вы согласны подтвердить…

– Согласны, отец протопоп, согласны! Подтверждаем, – вырвалось из уст присутствующих.

– Братие, сии возгласы ваши скоропоспешны и зело не основательны, – подняв вверх руку с вытянутым указательным перстом, наставительно, с оттенком укоризны, произнес священник. – Не основательны, ибо вы не ведаете, о чем собираюсь сказать слуге царскому. – Он приблизился к Руничу и продолжал, крепко налегая на звук «о»:

– Ну, так вот, внемлите мне, господин майор, и высшему начальству своему поведайте. Не более как в пятнадцати верстах от богохранимого града нашего Шацка, в селе, рекомом Сасово, в моем благочинии, мне довелось не столь давно быть по нужде служебной. И вот вижу – в базарный день въехал в оное село некий казачий генерал в голубой ленте и с ним тридцать человек казаков. Оные казаки, вкупе с генералом, кричали народу: «Государь император Петр Третий изволит шествовать!» Тут мужики – одни бросились к генералу, другие пали на колени, стали восклицать: «Ура, ура!» Но генерал, передав в толпу некий ложный, якобы царский лист, поехал со штатом своим дальше; народ побежал за ним, а казаки стали махать руками, чтоб мужики возвратились к торгу.

Вот о чем хотел я поведать… Сие лицезрел воочию и свидётельствую о сем не ложно.

– Про то же и мы, отец протопоп!.. Оный казус известен всякому, – раздались голоса.

Майор Рунич вслушивался в эти речи с большим интересом и вниманием, намереваясь с точностью пересказать их полковнику Древицу и изложить в письме своему бывшему патрону, с которым брали крепость Бендеры, графу Петру Иванычу Панину. Так вот каково народное настроение весьма близких к первопрестольной столице мест!

– Господа дворяне! – обратился Рунич к собравшимся. – Не падайте духом. Завтра сюда ожидается корпус полковника Древица. А вскорости проследует через ваши места сам граф Панин с воинством для уловления и истребления злодейских шаек. Недалеко то время, когда в державе нашей снова наступит мир и благоволение.