Эмерит

— О, это пустое! В моей истории нет ничего загадочного. Все очень обыденно, — соврал я, не моргнув и глазом.

— Я бы с удовольствием выслушала вашу историю! — опять с придыханием и с поволокой глаза. Артистка. Теперь я по сценарию должен предложить выслушать мою историю в тихом и укромном месте. И, желательно, наедине.

— Скажите…

— Анна Николаевна Лопухина. Но для вас я просто Аня!

— Скажите, Аня, я тут человек новый и не до конца понимаю местных правил…

— Ну же, смелее, Ярослав!

— Я уже обещал приватный разговор княгине Разумовской, не знаю, останется ли у меня время?

Анечка каким-то новым оценивающим взглядом посмотрела на меня: — А вы очень бойкий молодой человек! Я вижу, время даром не теряете! Далеко пойдете!

До конца танца девушка больше не произнесла ни слова. С последними аккордами она сделала короткий книксен и ушла, не бросив и взгляда на прощание.

— Что это была за цаца? — спросил я Митю, когда мы отошли в сторонку после окончания танца.

— Анька что ли? Да, не обращай внимания, к ней на простом Руссо-Балте не подъедешь! Дочка княгини Натальи Леонидовны Лопухиной, наследница клана Лопухиных, двадцать три года, одаренная в ранге учитель. Скорее всего, пойдет по стопам матери в тайную канцелярию — пресекать и не допущать.

— Постой, так Лопухина, которая стояла позади Императрицы, это…

— Глава тайной канцелярии — правая рука Канцлера.

— Ого! А чего Аня взъелась? Я только сказал, что мне надо сначала приватно переговорить с твоей маман, и я не знаю, когда буду свободен.

Митя коротко рассмеялся и хлопнул меня по плечу: — Ну ты и отжег! Если б я тебя совсем не знал, то решил, что тебя пора называть папочкой! В переводе на язык высшего света ты заявил, что являешься любовником моей матушки и предпочел ее общество обществу отвергнутой Анечки!

— Бля-я-я!

— Держись, новик, эмеритом станешь!

— А как тут со сплетнями? Меня же сейчас ославят на весь свет!

— Да все нормально со сплетнями. Кто-то поверит, кто-то нет. Из подруг Лопухиной к тебе больше никто точно не подойдет, а из конкурирующих кланов в пику Анечке тебя будут наоборот приглашать на танцы.

— И кто у ней конкурентки?

— Известно кто: Долгорукие, Дашковы, Юсуповы. Мы, как бы, тоже не дружим, но и не ссоримся. Кто знает, с кем придется мне в будущем детей делать?

Объявили вальс. В этом мире матриархата все танцы были белыми — приглашали только дамы. Так что к нам с Митей сразу целенаправленно двинулись две девушки — блондинка в розовом платье и брюнетка в светло-зеленом. Митя шепнул: «Блонда Гончарова — моя, твоя — брюнетка Юсупова». Блондинка сцапала задорно подмигнувшего мне Митю, а брюнетка сделала реверанс, приглашая меня на танец. Я посмотрел в выразительные синие глаза девушки и подал руку. Похожа на свою сестру и такая же красивая, чертовка! Наверняка, такая же стерва…

Раздались первые аккорды, и я уверенно закружил партнершу. Вальс я еще с прошлой жизни всегда любил и люблю до сих пор, а сейчас вообще улет — мы с девушкой совпали по опыту и мастерству, показывая класс. Венский вальс — это взрыв эмоций и отрыв башки. После него надо осторожно, держась друг за друга, идти по кривой в зону отдыха, чтобы закружившаяся голова не выдавала временный отъезд собственной крыши.

— Спасибо за танец, это было чудесно!

— О, не стоит, я просто держался за тебя, боясь упасть!

— Мы уже на «ты»?

— А ты против?

— Но мы даже незнакомы!

— Ярослав!

— … Ирина! Ярослав, ты так классно танцуешь, что у меня от тебя до сих пор кружится голова!

— Пф-ф-ф, это должны были быть мои слова, но ты отдавила мне все ноги, поэтому комплимента не будет!

— Что?!? Да я с пяти лет вальс танцую!

— Сожалею твоим партнерам!

— Ах, ты… Хам! Мужлан!!!

— Ты так очаровательно сердишься! Еще один танец?

— Не дождешься! — топнула ножкой и ушла с гордым видом.

Ну, и, слава Всевышнему, чем меньше контактов с Юсуповой, тем меньше проблем в будущем. Неизвестно, как еще на меня в новом качестве ее старшая сеструха отреагирует.

— Да ты просто мастер комплиментов! — подколол Куракин, подойдя ко мне.

— Андрюха, нельзя давать садиться женщинам себе на шею. Сказал ей гадость, а дальше она решает, терпеть такое к себе отношение или нет. Если терпит, значит ты — главный. Мой девиз: доминируй, властвуй, унижай!

— Слава, ты, конечно, резкий пацан с улицы. И кредо у тебя интересное, но, смотри, не ляпни такое в присутствии Сиятельств или Высочеств. Не посмотрят, что одаренный, язык враз укоротят!

— Эх, Андрюха, нельзя казаться, надо быть! Корче, мне похую. Ну, а ты как? Опять сейчас пойдешь плясать под женскую дудку?

— Слава, интеллигентные люди вместо «похуй, пляшем», говорят «пренебречь, вальсируем»!

Глава 24. Бал. После полуночи.

— Алло, Михаил Иванович? Ваша жена вчера напилась на корпоративе.

— Не может быть! Она же в рот не берет!

— И опять вынужден вас огорчить…

* * *