Эмеслам (СИ)

Следующие слова она произнесла на месламитском. Мужчина отпустил Валерию — но лишь затем, чтобы мощными рывками порвать на ней платье. Валерия протестующее вскричала, пытаясь помешать ему раздеть её — она оттолкнула мужчину и рванулась в сторону, надеясь вырваться, хотя и сама не понимала, куда ей надо бежать. Второй головорез, доселе неприметно дежуривший у двери, бросился к ней и, схватив ее руки в свои, быстро скрутил Валерию. От захвата у женщины хрустнули суставы, а из глаз невольно брызнули слезы.

— Пустите меня! Отпустите! Нет! — закричала она, что есть силы.

Пока один мужчина удерживал её, второй сорвал остатки платья, а за ним и нижнее белье. Валерия оказалась абсолютно обнажена; ощущение собственной беззащитности и отчаяние накрыли её с головой и горькие рыдания начали сотрясать её тело. Скомкав лоскут разорванного платья в кляп, головорез заставил ее открыть рот и запихнул его туда, тем самым заглушая все звуки, доносящиеся из горла женщины.

Месламитка была недовольна её сопротивлением — в её взгляде не было ничего кроме раздражения и высокомерного равнодушия к страданиям Валерии. Когда зеленоглазую женщину раздели, она сначала придирчиво осмотрела её грудь, живот, ущипнула за лобок, будто проверяя, сколько жира находится под кожей в этом месте. Затем знаком она велела развернуть пленницу к ней спиной, очевидно, желая рассмотреть её сзади. Валерию рывком повернули вокруг оси, подставив её спину под придирчивый взор месламитки.

Вдруг та издала какой-то возмущенный возглас.

— Кого вы привезли?! Мало того, что она старая, так еще и порченная!

Не сразу, но до Валерии дошло, что могло так возмутить эту женщину: та увидела у нее на спине шрамы от ожогов.

— Я не возьму порченную! — категорично прибавила женщина.

— Сардар лично выбрал её! Он отдал приказ, — не менее категорично ответил головорез.

Они еще некоторое время перепирались на месламитском языке: очевидно, толстуха не верила на слово головорезу. Пока они разговаривали, Валерия продолжала стоять, обездвиженная крепкой хваткой бандита. Она пыталась сдержать рыдания, с болью рвущиеся из груди, потому что боялась, что совсем потеряет рассудок, если даст им волю. Лихорадочно она прислушивалась к разговору, понимая, что от него зависит её жизнь. Что сказал головорез? Что её кто-то выбрал? И поэтому её похитили? Кто этот чертов «сардар» о котором они говорят?!

Валерия попыталась осмотреться: она находилась в какой-то комнате, в которой совсем не было мебели. Она не видела окон, только голые стены, покрытые причудливой керамической плиткой, и потолок, украшенный лепниной. За плечом бандита, стоявшего прямо перед ней, она видела входную дверь — второй головорез вновь занял свой пост рядом с ней. Валерия припомнила, что, когда она стояла лицом к месламитке, то видела за ней другую дверь, которую никто не охранял.

Спор между месламиткой и бандитом подошел к концу.

— Хорошо, так и быть! Придется взять, — наконец, сдалась она, — но, зуб даю, сардар откажется от порченной, едва увидит её тело!

Дав знак вести пленницу за собой, она направилась ко второй двери.

Перешагнув через порог, Валерия поняла, что предыдущее помещение было своего рода прихожей или тамбуром, за которым скрывался вход в настоящий дворец. В зале, где они оказались, все кричало о богатстве его хозяина и его любви к роскоши. Такое великолепие Валерия раньше видела только на картинках или в фильмах!

Пожилая месламитка хлопнула в ладони, отчего золотые браслеты на ее руках мелодично зазвенели, и на этот сигнал откуда ни возьмись явились две высокие, мужиковатые женщины, облаченные в одинаковые темно-зеленые платья. Судя по всему, они были кем-то вроде служанок. Головорез убрал свои реки с плеч Валерии и подтолкнул её вперед, а служанки крепко схватили её за предплечья и повели следом за своей госпожой.

Убедившись, что бандит не последовал за ними вглубь дворца, а вышел прочь, Валерия попыталась высвободиться от их хватки — но не тут-то было! — сил у этих мужиковатых женщин оказалось не меньше, чем у бандита. Как ни боролось Валерия с ними, их руки, словно стальные клешни, держали её мертвой хваткой. Валерия не могла закричать из-за кляпа, а только глухо мычала, но служанки не обращали на ее потуги ни малейшего внимания, продолжая тащить вслед за месламиткой.

Пожилая месламитка миновала еще одну дверь, за которой оказались просторные апартаменты, оформленные в восточном стиле: ковры, много дорогих тканей в декоре, низкие диванчики и всюду мрамор и золото. Месламитка взяла с низкого столика шкатулку, села на диван и, достав из шкатулки трубку, принялась неторопливо набивать ее табаком. Пока она набивала трубку, служанки стояли, не шелохнувшись, и не позволяли Валерии сделать лишнее движение. Раскурив трубку, женщина втянула в себя густой дым, после чего смерила Валерию долгим, холодным взглядом.