Эмеслам (СИ)

— Меня срочно вызвал к себе сардар, мне нужно поторопиться. Оставляю тебя и детей на попечение Файретдина, он проводит вас, — наклонившись, Шихатбудинов поцеловал жену в ее разгоряченный от волнения лоб и отступил: — Будь благоразумной, Раушалия, и выполняй все, что Файретдин тебе скажет!

Поднявшись в гардеробную, он поспешно сменил одежду и вскоре уже сидел в автомобиле, которые вез его в резиденцию сардара. Он уже и думать забыл о своей жене и детях, будучи уверен, что начальник службы безопасности позаботится об их отправке на побережье. Шихатбудинов хотел как можно скорее спровадить свою семью из Мес-Кувы не только потому, что политическая ситуация в стране висела на волоске — так он желал полностью отгородить Валерию и Артура от возможных свидетелей. Вывезти их в более безопасное место пока что не представлялось возможным, а если бы Раушалия осталась в особняке, то непременно бы заметила присутствие двух незнакомцев в гостевом доме.

Прежде чем Шихатбудинов добрался до столичной резиденции сардара, его автомобиль останавливали не меньше пяти раз — и каждый раз тщательно досматривали. Статус помощника президента не производил на военных никакого впечатления, впрочем, это не удивляло Шихатбудинова. Все это чертовски напоминало ему времена гражданской войны, когда Мес-Кува уже была освобождена от повстанческих сил, но в самой стране еще полыхала война. Тогда блокпосты стояли на каждом перекрестке, а патрули неустанно шерстили всех, кто попадался им на пути. Проснувшись этим утром и увидев, что происходит на улицах, жители столицы несомненно ощутят гнетущую тревогу, вызванную ужасными воспоминаниями о войне!

«А разве дело только в войне? Все пошло под откос задолго до гражданской войны! — размышлял Вакиф Шихатбудинов. — Когда это случилось? Когда бог отвернулся от Эмеслама? Это случилось до развала Советского Союза или гораздо раньше?..»

Как и любой другой человек, который любит свою родину, Шихатбудинов всем сердцем не желал увидеть снова, как страну раздирает война. Хватит той крови, которая уже была пролита за шесть лет конфликта! Он готов был отдать все ради шанса разрешить внутренние политические противоречия как можно более бескровным путем. И он доказал это, согласившись выполнить поручение сардара и перейти на службу к президенту! Он пообещал сардару, что станет для него глазами и ушами в белом доме — и все ради мира!

Затем его мысли вернулись к Месхингасару и президенту Ашургалову.

«Ашургалов, этот старый дурак, мог бы просто уйти с дороги Месхингасара! Дать тому возможность официально избраться президентом страны, — крутились у него сердитые мысли в голове. — Избрание Месхингасаром президентом позволило бы мирным путем взять власть и устранить политические противоречия. Но это жреческое отродье так привыкло держаться за власть, что предпочло рискнуть миром в стране, в надежде удержаться в президентском кресле! Будь проклят Ашургалов!»

Путь до городской резиденции сардара показался Шихатбудинову невыносимо долгим. Когда терзаешься от неизвестности и тревоги, то время всегда играет с тобой злую шутку — оно имеет удивительное свойство растягиваться, превращая любое ожидание в утомительную пытку. В конце концов, когда ты уже основательно измотан, достижение пункта назначения воспринимается с некоторым облегчением, даже если там тебя ждут безрадостные вести. Вот и Шихатбудинов испытал безотчетное облегчение, достигнув резиденции Месхингасара.

Шагая вслед за одним из охранников по коридору особняка, Шихатбудинов заметил в гостиной около полудюжины людей, которые возились с каким-то оборудованием. Приглядевшись, он понял, что они устанавливают телекамеры, микрофоны и импровизированную трибуну. Выходит, сардар готовит выступление на телевидении! Охранник распахнул перед ним двери, пропуская в кабинет хозяина дома.

Войдя туда, Шихатбудинов почтительно остановился на пороге. Месхингасар, облаченный в свой военный мундир, стоял у рабочего стола. Он находился в кабинете не один, рядом с сардаром суетились несколько человек: один из них валиком для чистки одежды убирал с его черного мундира несуществующие волоски, а другой начищал до блеска его ботинки. По знаку хозяина, слуги поспешили покинуть помещение.

— Рад тебя видеть, Вакиф! — проговорил сардар и дал ему знак подойти.

Когда Шихатбудинов приблизился к нему, то Месхингасар протянул ему правую руку — и они скрепили руки традиционным месламитским рукопожатием, сжав пальцами предплечья друг друга. Это был знак особого расположения со стороны сардара — так здоровались только с теми, к кому относились как к равному и хотели выказать особое доверие. В месламитском этикете это было высшее проявление мужской симпатии и лояльности. Если бы Месхингасар поздоровался с ним, положив руку на плечо, то это означало бы, что он воспринимает Шихатбудинова как своего подданного и не более того. Ну а если сардар не удостоил бы его даже кивком головы, то, как пить дать, дела совсем плохи — значит, ты лишился благосклонности своего повелителя.