Эмигрант. Роман и три рассказа

В НАЙАНЕ (организации, где помогают эмигрантам-евреям) познакомился с немолодым инженером, вице-президентом небольшой компьютерной компании или что-то вроде того. Его родители бежали в 30-е годы от Гитлера. Алан родился в Америке, но что такое эмиграция, знает не понаслышке, это его детство. Старается помочь и советом, и делом. Таких здесь много. Рассказал, что всегда хотел быть адвокатом, но не было возможности. Теперь ему исполнилось шестьдесят и он решил осуществить мечту. Раньше надо было зарабатывать деньги, растить детей. Наконец дети выросли, и у него достаточно денег, чтобы выйти на пенсию и начать новую жизнь. Будет поступать в университет на юридический. Рассчитывает еще поработать защитником.

Много ли ты знаешь соотечественников, в 60 лет радостно готовых начать жизнь с чистого листа? По-моему, совершенно невероятная история. Но здесь она звучит как-то естественно.

А

Аня прочла письмо, привычным движением достала из пачки сигарету и пошла курить на балкон. Он выходил на другой такой же дом, скучную серую коробку, и даже мысль, что если идти минут десять вдоль этих домов, окажешься в усадьбе Трубецких, ее сейчас не радовала.

Они любили гулять с Андреем по извилистым парковым аллеям, могучие старые липы помнили и Хлебникова с Владимиром Соловьевым, и поколения русских аристократов – Стрешневых, Трубецких, Голицыных. Всегда так сладостно было сбегать в их жизнь, но нужно возвращаться в свою. С Андреем ей было легко и просто, чтобы ни случилось. Никакой он не был стеной, ни деревянной ни каменной. И ничего не мог вроде бы сделать особенного, хотя его цепкий ум всегда находил какой-то выход. Но дело было не в этом, а в том, что с ним ей было хорошо и совершенно иррационально спокойно. Ей так не хватало сейчас его богатого эмоциями голоса, так по-разному умеющего выразить одни и те же слова, мягкой непреклонности, трогательной, чуть виноватой иногда улыбки.

Почему-то вспомнила сейчас, как пару лет назад они сидели на кухне и смотрели друг на друга с изумлением и легкой печалью – денег не было даже на то, чтобы купить самой простой еды. Однако это их не столько огорчало, сколько озадачивало. Андрей штудировал газету бесплатных объявлений с внимательностью корректора, выискивающего последние опечатки. Вдруг он прочел лаконичный призыв: «Требуется колдун» – и потянулся за телефонной трубкой. На вопрос работодателя: «А как вы колдуете, через козлика?» отвечал задумчиво и несколько свысока, в голосе чувствовался пафос заслуженного профессионала, потомка древнего колдовского рода. Козел был отвергнут как устаревшая технология, вместо нее Андрей, почувствовав шальные деньги, уверенно выдавал гремучую смесь из психоанализа Фрейда, Юнга и Адлера за новейшие приемы колдовства. Аня рыдала от смеха. Следующие пару дней он успешно колдовал за наличные. В пятницу вечером вместо очередного посетителя в комнату зашли два мордоворота. Потребовали сумму раза в полтора больше, чем Андрей заработал, забрали все деньги и ушли. На семейном совете решено было с колдовством завязать. Правда, тут внезапно выдали зарплату за предыдущие полгода и денежная проблема ненадолго была решена.

В ней вдруг вспыхнуло желание, она захотела его остро и мучительно. Так бывало, когда его низкий хрипловатый голос неожиданно возникал где-то рядом. Тело пронзила память о той ночи на узком односпальном диване в гостиничном номере, когда они ездили вместе на какую-то его конференцию. Одна из их божественных ночей. Аня закусила нижнюю губу. Все ее существо рвалось к Андрею, вопило об этом, но как жить в этой самой Америке? Без профессии, без друзей. Она совершенно не понимала. Хватит ли за все про все одной их любви, выдержит ли она? Вдруг подумала, что у Алешки через месяц экзамены, восьмой класс. Надо бы позаниматься с ним русским, а то наделает ошибок в сочинении. Прикурила следующую сигарету.

Толя, бывший муж, ставший вдруг успешным политиком и заодно патриотом, слышать не хотел о том, чтобы отпустить сына заграницу. Об этом Аня даже думать не могла. В самой мысли был какой-то непереносимый зуд, как будто монетой терли и терли о стекло, и прекратить его никак не получалось. И Андрюша, умевший находить выходы, был так далеко, а все их решения и договоренности стали сыпаться как карточный домик, стоило ему уехать. Пока Андрей был рядом, это было как бы немножко игрой – мало ли о чем можно говорить и что планировать, ведь они же здесь, вместе, и еще некоторое время после отъезда продолжалась такая легкая эйфория полуосуществленной мечты, но в какой-то момент Аню швырнуло в реальность как головой об угол комода.

From: Андрей To: Анна March 1, 1 AM