Эмигрант с Анзоры

– Не только ты не помешаешь, но и шибагов неплохо бы взять с собой. Шиба-аги! – заорал Марк. Кей слегка поморщился.

– Я их найду, папа... а Лиль тоже брать?

– Как хочешь... ну что, пошли?

И мы двинулись к морю.

В Летнем Зале тем временем мельтешение прекратилось. Я только теперь заметил, что вдоль одной из стен тянется широкая черная панель, на которой золотом выведена гигантская и очень длинная математическая формула... вероятно, она имела какое-то отношение к принципу гетеротропности. Я не стал уточнять.

Физики – в основном, начиная от сорока лет, молодые уже перекочевали наружу – расселись вдоль столов и стен. В центре располагалось трио – женщина в облегающем серебристом платье за большим синтаром, другая женщина, в черном, со скрипкой, и мужчина с виолончелью. Они исполняли что-то очень красивое. Я люблю музыку и с удовольствием бы послушал, но Марк не проявил к концерту большого интереса, и я послушно пошел за ним. Тем временем нас нагнал Кей с «шибагами» – младшими братьями Ларсом и Лиссом, семи и шести лет, за ними семенила с угрюмо выпяченными губками Лилль – теперь она была переодета в голубое, тоже очень пышное платье, и голубой же бант.

Оказывается, не нам одним пришла мысль отправиться к морю. На волнах невдалеке от берега колыхался огромный плот, и на нем расположилась куча народу, включая детей. То и дело кто-нибудь нырял с плота, а кто-то неуклюже на него влезал, отряхивая воду, как собака.

Песчаный берег был живописно заляпан разноцветными пятнами брошенной одежды купальщиков. Дети Марка тут же начали раздеваться, папаша стянул через голову рубашку и обернулся на меня.

– Давай, Ланс! Ты чего, не в плавках? Ладно, трусы сойдут...

– Понимаешь... – сказал я смущенно. Марк подошел ко мне поближе.

– Я плавать не умею, – прошептал я. Марк уставился на меня. Потом сказал.

– Как же ты минимум собрался сдавать?

– Не знаю, – сознался я, – я еще об этом не думал.

– Ладно, – сказал он, – раздевайся. До плота я тебя довезу, а там посидишь.

По правде сказать, я чувствовал себя очень хреново. Я еще ни разу вообще не раздевался на пляже. У нас в отеле был бассейн, и кажется, все жильцы туда ходили постоянно. Кроме меня. Не только потому, что я плавать не умею. Мне вообще кажется совершенно дикой мысль на людях раздеться. Это так ужасно, унизительно... хотя когда я на других на пляже смотрю, мне это кажется нормальным.

Шрамов уже на мне не было, так что особенно стесняться нечего. Я потолстел, мышцы тоже стали получше. Да здесь и со шрамами никто не стесняется... Но все равно. У нас это совершенно не принято. Дико просто. У нас раздеваются только в бане. Но деваться некуда... Я неловко стал стаскивать с себя одежду.

Дети тем временем молниеносно покидали свои вещички на песок (включая осевшее проколотым воздушным шариком голубое платье) и рванули к воде. Я с большим удивлением наблюдал, как все четверо шустро вбежали в волны и с крейсерской скоростью поплыли. Причем малышка не отставала от остальных. Похоже, плавала она лучше, чем бегала.

Марк совершенно беспечно отнесся к вхождению детей в воду. Он дождался, пока я разденусь, хлопнул по голой спине ладонью

– Пошли, горемыка.

И мы вошли в воду и поплыли к плоту. Я держался за плечо Марка и подгребал кое-как рукой и ногами. Для меня это было совершенно новое ощущение – вода охватила тело со всех сторон, ласково, легко, и какое-то беспричинное веселье начало овладевать мною. Но за Марка я держался крепко.

Он подсадил меня на плот. Я вскарабкался, сел, вцепившись руками в какую-то скобу. Плот мягко покачивался на волнах. Это было даже приятно, хотя и страшновато немного.

– Ну пока, я пошел, – Марк махнул мне рукой и нырнул. В нескольких метрах от плота он вынырнул. Я с тревогой за ним следил. Вот темноволосая голова снова исчезла. И больше не появилась...

Не знаю, сколько прошло времени. Нигде поблизости Марк не выныривал. Я вскочил на ноги... Преодолевая вязкий, холодный ужас, с великим трудом стал передвигаться по качающейся поверхности. Может, он где-нибудь с другой стороны? Нет... Я со скоростью локатора сканировал окрестности. Цхарн, что делать? Поднять тревогу? Я не сводил глаз с водной глади. Ведь уже не меньше трех минут прошло. Может, он где-то выныривал, а я не заметил?

На меня уже стали посматривать. Я видел темно-русые головки детей Марка – а самого его так и не было. Цхарн, да не мог же он в самом деле утонуть?! Они же все очень хорошо плавают...

Наконец я увидел его. Он вынырнул неподалеку от плота, с другой стороны. Поймал мой взгляд, весело помахал рукой и нырнул снова.

Подожди... чего я так беспокоюсь-то? Они же могут до десяти минут не дышать... их с детства учат. Вон какие клопы плавают, еще меньше Лилль. И родители даже в ус не дуют.