Эмигранты (СИ)

— Что ж, каждый живет так, как ему нравится! Раньше Ира не была скупой, а вот теперь я ее не узнаю. Да и Семен с Зоей другими были, а какими теперь стали. Ведь я их другими представляла, прежними, поэтому и поехала к ним. А теперь ни я их не понимаю, ни они — меня!

— Мама, может быть, мы обратно уедем в Россию? — робко спросил Леонид. — Раз тебе здесь не нравится, так зачем нам тут оставаться?

— Нет, мой родной, дорога нам теперь туда заказана! Не простится мне моя ошибка! Кто мне поверит, что так все получилось?! — Она, задумавшись, помолчала. — Будем к новой жизни привыкать. Лишь бы тебе хорошо было, а я как-нибудь перетерплю… Смирюсь. Вот надо будет на работу устраиваться, придется, наверное, в Харбин ехать. Все говорят, что здесь работу не найдешь.

Леониду было жалко мать, он сознавал, что она тяжело переживает что-то еще непонятное ему, но не знал, как помочь ей, как ободрить ее, что утешительное сказать. Он старался теперь чаще быть около матери, но она обычно отсылала его на пляж, говоря, что надо пользоваться хорошими днями и больше быть на воздухе.

Недели через три Галина заявила, что ей Чжаланьтунь надоел и она хочет уехать домой. Тетя Зоя, которой очень хотелось еще пожить курортной жизнью, сначала запротестовала.

— Ты просто не знаешь, чего ты хочешь, — говорила она рассерженно, — тут столько развлечений, днем на пляже, вечером танцы в курзале, так много интересных людей! А тебе все не угодишь! Ты только подумай, люди специально едут сюда на каких-то два дня, живут в вагонах. Иногда здесь бывает сам Остроумов, я с ним в прошлое воскресенье танцевала! С самими управляющим дорогой! Ах, какой это очаровательный мужчина!

— Ну и танцуй со своим Остроумовым, а я поеду, — зло отрезала Галина.

— Господи, — тетя Зоя прижала руки к вискам, — от этой девочки кроме грубости ничего не дождешься! Вечно ты чем-то недовольна! Если тебя сделать королевой, то и тогда ты будешь фыркать!

— Я уже это слышала, — с сарказмом бросила Галина и вышла из комнаты.

— Ну, что с ней делать? — устало сказала тетя Зоя. — Придется ехать!

— Рано она у тебя командовать стала, — ехидно заметила тетя Ира. — Я своих так не воспитаю!

— Еще посмотрим, какие они будут, когда вырастут, — обиженно сказала тетя Зоя.

— Маленькие, они все послушные. Машенька, — обратилась она к матери Леонида, — ты с нами поедешь или поживешь еще у Иры?

— Конечно, поживет, — решительно заявила тетя Ира. — Да и Лене здесь хорошо.

— А, наверное, все же я с вами поеду. — Мать, видимо, решила, что пора что-то предпринимать. — Надо мне о работе начинать думать. Не век же я на вашей шее буду сидеть!

— Машенька, ты просто нас обижаешь, — тетя Зоя обняла мать Леонида, — Мы очень тебе рады и ты можешь сколько угодно жить у нас и не работать!

— Я, Зоинька, привыкла самостоятельно жить. Лене надо учиться. Лето кончается, надо в школу его определить, а я в Харбин поеду, буду работу там искать.

Значит, веселое житье в Чжаланьтуне кончалось. Оставшиеся до отъезда дни Леонид почти все время проводил на пляже. Но до пляжа, встав рано утром, шел на рыбалку. Хариус ловился лучше всего выше озера, не вспугнутый купающимися. В эти утренние часы он особенно сильно почувствовал прелесть маньчжурской природы, ее яркость. Росший в сибирских городах, он видел раньше красивую, но более скромную природу, никогда не встречал раньше дикого винограда и лесного ореха, ни таких ярких цветов.

Однажды утром дядя Костя позвал Леонида и сказал ему, что сейчас ни пойдут за лесными орехами. Взяв два больших мешка, они поднялись на сопки, перешли через перевал и вновь стали подниматься в гору. Сопки шли рядами, точно морские волны, заросшие орешником и кустарником, в котором был и дикий виноград, и какие-то колючие деревца, которые дядя Костя назвал «чертовым деревом», и заросли дикой малины.

Орехи росли пучками по несколько штук, одетые небольшими листиками. Рвали их, не обирая листьев, и бросали в мешки, ставшие вскоре тяжелыми, и их трудно было перетаскивать через заросли орешника.

— Тут у нас лесного ореха пропасть, — говорил дядя Костя, продираясь через кусты. — Его сколько хочешь, можешь набрать. Тут, в Маньчжурии, и живности всякой полно. Фазанов хоть палками бей, зайцев тоже много, а в степных местах дрофа водится. Слыхал про такую птицу? Больше индюка! И козы дикие табунами бегают. Я зимой, как пойду на охоту, так, глядишь, козульку забью, да фазанов с десяток подстрелю, что продам, а что сами съедим. Смотришь, и денежки есть, и сами сыты. Вот тетя Зоя говорит, что мы скупые! Думаешь, не знаю? Знаю! А это, брат, не скупость, а правильный взгляд на жизнь! Я так смотрю — работай, копи копейку, а потом дом покупай, хозяйством обзаводись, магазин можешь открыть, либо лавку какую. Мне больше мясные лавки нравятся. У меня отец тоже лавку держал. А я, как на техника выучился, так сюда приехал. А у папаши лавку отобрали, да и сам он вскорости скончался. У меня с большевиками счеты небольшие, разве что за лавку, я с ними не воевал, но и мне с ними не по пути. Я их не трогаю, но пусть и они мне жить не мешают.