Эмиль из Леннеберги

– Буль-буль… – Фру Петрель очнулась и мгновенно вскочила на ноги.

Вот как хорошо варить много черничного киселя, чтобы хватило и на случай беды!

– Я ее уже вылечил, – похвастался Эмиль, когда мама и папа примчались наконец из кухни с водой.

Но папа сумрачно посмотрел на него и сказал:

– А я знаю, кто будет лечиться в столярке, как только мы вернемся домой.

У фру Петрель все еще кружилась голова, и лицо у нее было такое же синее, как у Эмиля. Но мама Эмиля, умелая и проворная хозяйка, тотчас уложила ее на диван и схватила щетку.

– Надо навести порядок, – сказала она и принялась орудовать щеткой: сначала она отмыла фру Петрель, потом Эмиля и напоследок пол на веранде. Вскоре нигде не осталось никаких следов черничного киселя, кроме маленького синего пятнышка за ухом Эмиля. Потом мама вымела осколки стекла, а папа побежал к стекольщику за новым оконным стеклом, которое он мигом вставил вместо разбитого. Эмиль хотел было ему помочь, но отец даже близко не подпустил его к оконной раме.

– Отойди-ка отсюда! – прошипел он. – Сгинь с глаз моих и не возвращайся до самого отъезда!

Эмиль был не против того, чтобы сгинуть. Ему хотелось еще немного поболтать с Готфридом. Но от голода у него сосало под ложечкой. За весь день ему перепал лишь глоточек черничного киселя – разок он успел хлебнуть, когда нырнул в миску.

– Нет ли у тебя чего-нибудь пожевать? – спросил он Готфрида, который по-прежнему торчал в бургомистровом саду возле забора.

– Жуй сколько хочешь, – ответил Готфрид. – Моему папаше сегодня стукнуло пятьдесят, вечером у нас будет пир, и кладовки прямо ломятся от всякой всячины.

– Вот здорово! – обрадовался Эмиль. – Дай попробую, недосол у вас или пересол.

Готфрид не мешкая отправился на бургомистрову кухню и вернулся с тарелкой, полной всякой вкуснятины – сосисок, котлет, пирожков. Готфрид и Эмиль – даром что по разные стороны забора – мигом все съели. Эмиль опять был всем доволен. Но его спокойствие длилось только до тех пор, пока Готфрид не проговорился:

– А сегодня вечером у нас будет фейерверк, какого в Виммербю еще не бывало.

За всю свою разнесчастную жизнь Эмиль не видел ни одного фейерверка, – жители Леннеберги не позволяли себе таких безумств. И теперь он очень огорчился: ведь ему не придется увидеть великолепный фейерверк, потому что надо засветло отправляться обратно в Каттхульт.

Эмиль вздохнул. Если пораскинуть мозгами, какой все-таки неудачный этот ярмарочный день! Ни коня, ни фейерверка – одни беды да напасти, к тому же дома его ожидает столярка.

Эмиль мрачно попрощался с Готфридом и пошел разыскивать Альфреда, своего друга и утешителя во всех бедах.

Только где теперь найдешь Альфреда на улицах, запруженных толпами крестьян, приехавших на ярмарку, да еще вперемешку с горожанами из Виммербю? Отыскать Альфреда в этой толчее оказалось делом нелегким. Эмиль затратил на поиски своего друга несколько часов и за это время успел немало напроказить. Но эти проделки не попали в синюю тетрадь, так как о них никто никогда не узнал… Альфреда он так и не нашел.

В октябре темнеет рано. Скоро начнет смеркаться, скоро кончится, навсегда канет в вечность этот ярмарочный день. Крестьяне уже собрались разъезжаться, да и горожанам из Виммербю, пожалуй, пора было по домам. Но напоследок всем хотелось еще посмеяться, поболтать, покричать, пошуметь, и на улицах царило веселое оживление. Еще бы, ведь день-то необычный! И ярмарка, и день рождения бургомистра, и кто знает, может, последний день жизни на Земле, если и в самом деле прилетит эта дымящаяся комета. Понятно, что все чувствовали себя не в своей тарелке, толпясь на улицах и не зная, чего ждать – радости или беды. Когда люди одновременно и боятся и радуются, то они утрачивают чувство меры. Поэтому сутолока на улицах не уменьшалась и веселье не стихало, а в домах царили тишина и покой: в них остались лишь кошки да дряхлые старушки, нянчившие внучат.

Если тебе случалось бродить по маленькому городку вроде Виммербю, а может, и в день ярмарки, и в сумерки, ты знаешь, как весело шагать по улочкам, мощенным булыжником, и разглядывать в окнах домиков бабушек, их внучат и кошек. А как бьется сердце, когда крадешься темным переулком, заходишь в чужие ворота, на темный двор, забитый крестьянскими телегами, между которыми толкутся крестьяне и пьют пиво, перед тем как запрячь лошадей и отправиться восвояси по хуторам.

Для Эмиля прогулка была тоже веселой и увлекательной. Скоро он позабыл о своих недавних горестях и уже не сомневался, что рано или поздно найдет Альфреда. Так оно и вышло, только сперва он нашел нечто совсем другое.