Эмили из Молодого Месяца. Искания

— Я не могу показать его тебе, Эмили. Ничьи глаза, кроме моих, не должны прочесть эти строки. Но я скажу тебе, о чем оно. О, ты не знаешь… ты не можешь понять, как сильно я любила его, Эмили. Ты думаешь, что любишь Тедди. Но ты не любишь… ты не можешь любить его так, как я любила его отца.

Эмили была другое мнения на этот счет, но промолчала.

— Он женился на мне и увез меня в Малтон, где жила его семья. Мы были так счастливы сначала… слишком счастливы. Я говорила тебе, что Бог завистлив. И родня Дэвида невзлюбила меня… с самого начала. Они считали, что я не ровня Дэвиду, что я недостаточно хороша для него. Они всегда пытались вбить клин между нами. О, я знала, я отлично знала, чего они хотят. Его мать меня ненавидела. Она никогда не называла меня Эйлин, только «ты» и «жена Дэвида». А я ненавидела ее, потому что она вечно следила за мной, никогда ничего не говорила, ничего не делала, только следила. Они не считали меня своей. И шуток их я, похоже, никогда не понимала. А они всегда смеялись над чем-нибудь. Чаще всего надо мной, как мне казалось. Когда Дэвид был в отъезде и они писали ему письма, в них никогда не было ни одного упоминания обо мне. Одни из них обращались со мной с ледяной вежливостью, а другие всегда старались уколоть меня. Одна из его сестер как-то раз прислала мне книгу об этикете. Что-то всегда обижало меня, а я не могла ответить ударом на удар… Я не могла причинить боль тем, кто причинял боль мне. Дэвид брал их сторону… у него были с ними секреты от меня. Но, несмотря на все это я была счастлива… пока не случилась беда. Я уронила лампу, мое платье загорелось, и на лице появился этот шрам. После этого я уже не могла поверить, что Дэвид по-прежнему любит меня. Я стала такой некрасивой. Мои нервы совсем сдали, и я ссорилась с ним по всякому, самому пустяковому поводу. Но он был терпелив. Он снова и снова прощал меня. Но я все равно думала, что он не может любить меня из-за этого шрама. Я знала, что у меня будет ребенок, но не говорила ему, все откладывала и откладывала. Я боялась, что он будет любить ребенка больше, чем меня. А потом… Мне ужасно неприятно говорить об этом. У Дэвида была собака… он так любил ее, что я ее возненавидела… и я… ее отравила. Не знаю, что на меня нашло. Я никогда прежде не была такой… до того как обожгла лицо этой лампой. Возможно, я была немного не в себе… потому, что ждала ребенка.

Миссис Кент умолкла и неожиданно из женщины, трепещущей от искреннего чувства, превратилась в чопорную викторианку.

— Мне не следовало говорить о таких вещах с молоденькой девушкой, — сказала она озабоченно.

— Я уже несколько лет знаю, что младенцев не приносит доктор Бернли в своей черной сумке, — серьезно заверила ее Эмили.