Эмили из Молодого Месяца. Восхождение

— Думаю, нам пора на боковую: свечи почти догорели. Из этой соломы выйдет отличная кушетка для нас, Тед. Давай вытащим охапку побольше и в соседнюю комнату — навалим ее на кровать, чтобы вышла удобная постель для девочек. А на солому кинем одну из меховых полостей — думаю, выйдет неплохо. Нам всем в такую ночь должны присниться славные сны... особенно Илзи. Интересно, она уже протрезвела?

— У меня полный карман снов на продажу, — сказал Тедди шутливо, с новой, непривычной веселостью в голосе и манерах. — Чего изволите? Чего изволите? Есть сон об удаче... сон о приключении... сон о море... сон о лесах... любой сон, какой хотите, по вполне разумной цене... есть даже парочка непревзойденный ночных кошмаров. Сколько дадите за сон?

Эмили обернулась... на миг остановила взгляд на его лице... а затем, охваченная безумным желанием схватить перо и «книжку от Джимми», забыла и свое волнение, и трепет влюбленности, и все остальное. Казалось, его вопрос «Сколько дадите за сон?» был магическим заклинанием, открывающим двери в какую-то тайную, неведомую ей самой часть ее воображения, и она вдруг увидела разворачивающуюся перед ней великолепную идею рассказа... всю, целиком, включая даже заголовок — «Продавец снов». Остаток этой ночи Эмили уже не думала ни о чем другом.

Мальчики отправились на свою соломенную кушетку, а Эмили, решившись покинуть спавшую на диване Илзи — та, казалось, чувствовала себя во сне совсем неплохо, — прилегла на кровать в маленькой комнате. Но не для того, чтобы уснуть. Ей совсем не хотелось спать. Ей не нужен был сон. Она забыла, что начинала влюбляться в Тедди... она забыла обо всем, кроме своей чудесной идеи — глава за главой, страница за страницей она разворачивалась перед ней в темноте. Ее действующие лица жили и смеялись, говорили и действовали, наслаждались и страдали... она видела их всех на фоне метели. Ее щеки пылали, сердце билось быстрее обычного, она с головы до ног трепетала от восторга творчества... от радости, что била как фонтан из глубин самого ее существа и казалась независящей ни от чего земного. Если Илзи была пьяна от шотландского виски, забытого в старом доме сыновьями Малкома Шоу, то Эмили пьянило вино вечности.

Глава 21

Кровь — не водица

Эмили не спала почти до утра. Метель утихла, и окрестности старого дома Джона Шоу казались призрачными в свете заходящей луны, когда она наконец погрузилась в сон с восхитительным чувством исполненного долга — ведь ее рассказ был наконец обдуман. Теперь оставалось лишь записать его краткий план в «книжку от Джимми». Она не сможет чувствовать себя спокойно, пока все, что она придумала, не будет записано черным по белому. Она не будет пытаться написать его — пока. О нет, она подождет еще несколько лет. Она должна подождать, пока время и опыт не сделают ее перо инструментом, способным отдать должное ее замыслу. Ведь одно дело — в поэтическом вдохновении обдумывать идею среди ночи, и совсем другое — суметь изложить ее на бумаге так, чтобы воспроизвести хотя бы одну десятую ее первоначального очарования и глубокого смысла.

Разбудила ее присевшая рядом с ней на край кровати Илзи, выглядевшая довольно бледной и нездоровой, но с непобедимым смехом в янтарных глазах.

— Ну, я проспалась после моей оргии. И мой животик в полном порядке. Виски Малкома действительно ему помогло... хотя мне кажется, лекарство было хуже, чем болезнь. Я полагаю, ты хочешь знать, почему я не хотела разговаривать вчера вечером.

— Я думала, что ты была слишком пьяна, чтобы разговаривать, — искренне ответила Эмили.

Илзи хихикнула.

— Я была слишком пьяна, чтобы неразговаривать. Когда я добралась до дивана, у меня перестала кружиться голова, и мне захотелось поговорить... ох, до чего же мне хотелось говорить! Мне хотелось говорить ужаснейшие глупости и рассказать все-все, что только было у меня на уме. У меня оставалась лишь малая толика здравого смысла — ровно столько, чтобы понять, что я не должна все это говорить, а иначе навсегда опозорюсь... и я чувствовала, что, если скажу однослово, это будет то же самое, что вынуть пробку из бутылки... всё остальное польется с бульканьем. Так что я стиснула зубы, чтобы не произнести этого одногослова. Дрожь меня пробирает, как подумаю, что я могла бысказать... и в присутствии Перри! Чтобы твоя маленькая Илзи еще когда-нибудь закутила? Никогда! С этого дня я абсолютная трезвенница.

— Что мне непонятно, — сказала Эмили, — так это то, как от такой мизерной порции чего бы то ни былоу тебя могло настолько помутиться в голове.

— Ну, ты же знаешь, мама была из Митчеллов. А всем давно известно, что Митчеллы не могут сделать и одного глотка спиртного без того, чтобы не свалиться под стол. Это одна из их семейных странностей. Ну, вставай, любовь моя, ненаглядная моя. Мальчики разводят огонь, и Перри говорит, что мы можем состряпать себе приличный завтрак из свинины, бобов и печенья. Я так голодна, что готова съесть сами консервные банки.