Эмилиан (Вафидис) Слова и наставления

Однако я надеюсь, что сегодня этого не произойдет, потому что вы все своим присутствием, жаждой познания и любовью воспрепятствуете им гнаться за мной со словами: «Ты сказал о том, во что не веришь и чего не понимаешь сам»…

Я думаю, что Богу и Владычице Богородице приятно и угодно, когда говорят о Святой Горе. Но рассказчик должен быть ангелом или равным ангелу…

Святогорская жизнь, столь таинственная и сокровенная в храминах келий и сердец, в богослужебных собраниях, в то же время так близка каждому и открыта для всякого человека - будь он духовным лицом или бездомным и блуждающим сиромахой. Ибо Святая Гора живет, словно единое возлюбленное Богом творение в нежных объятьях мира, который привязан к Афону, оберегает его и время от времени подпитывает новыми монахами.

Кому случилось побывать на Святой Горе хотя бы однажды, тот знает, что монахи принимают паломников с улыбкой и любовью, и каждый понимает, что эта улыбка и эта любовь есть одно: распахнутое в небеса окно, отблеск сияния сердец святогорцев. Видят паломники и то, что живут монахи в ликовании и в блаженстве, насыщаясь денно и нощно многоблаженством имени Иисусова и пением псалмов. Каждый день они омываются ими. И если и есть что–то, в чем бы они могли выразить себя, так это имя Господне.

Монахи, вечно испытывающие жажду в памятовании о Господе, будучи соединенными и с теми, кто близко, и с теми, кто далеко, в молитве предстательствуют за всех людей [6], за их обожение. Вся жизнь святогорца — это молитва и плач о падшем и страждущем Адаме и радость о воскресении всего рода человеческого. Подобна небесной жизнь монаха, но в то же время она проходит в человеческом обществе. Поэтому вернее сказать: она есть богочеловеческое собрание людей и святых. Следовательно, это нечто совершенно чужое и в то же время очень близкое каждому из нас.

Святогорец живет в своем месте, удалившись от всего. Это место называется «Садом Богородицы». Он пользуется византийским временем [7], отличным от мирского. Это время богослужебное, оно переносит монаха к великим событиям жизни Христа, дарует ему те переживания богослужения, какие испытали Святые отцы. У монаха другой календарь [8], переданный Отцами. Он не использует его для каких–либо сделок, но для расчета одного - дней памяти святых, то есть своих ежедневных встреч, назначенных с уже причисленными к лику святых подвижниками благочестия в храме, в келии, в своем сердце.

За пределами Сада простирается «зарубежье», внешний мир - мир конечно же Божий. Там - родители, братья, собратья и друзья Христовы, призванные в Царствие, сонаследники обетований Бога. Все они также являются своими для Бога, как бы далеко ни жили. Два мира сплетены столь неразрывно, что я мог бы сказать: нельзя рассуждать о мире, не прочитав прежде целую главу, посвященную Святой Горе.

И не понять Святую Гору, не зная, что такое на самом деле мир. Во всяком случае, Святая Гора есть место, которому радуется святогорец. Здесь, в этом благодатном саду, чувствуешь себя легко, здесь, на Горе святых, ты живешь, словно богач. Открываешь глаза, по слову Писания, и досыта ешь хлеб (см.: Притч. 20, 13), простираешь свою руку, ешь мед, и он сладок для гортани твоей (Притч. 24, 13). Ты наяву причащаешься сладчайшей Божественной жизни.

Ну что мне сказать о жизни святогорцев, высокой, как звезды в раю, и глубокой, как таинство Христа? Давайте с дерзновением в голосе нарушим подобающее святыне молчание и поговорим о некоторых отличительных особенностях жизни на Святой Горе.

Богочеловеческое житие

Во–первых, святогорцы, даже и те из них, кто живут величайшими отшельниками, - это огромная община. Монахи на Святой Горе объяты чувством, что они составляют единое целое. Они никогда не ощущают своей личной независимости от остальных. У них есть единое государство, разделенное на большие и маленькие семьи разного типа (киновии, дома, каливы, скиты). Каждая семья имеет свои отличительные признаки, свою историю. Не существует двух одинаковых. Каждая из них движется свободно и непрестанно приносит Богу то, что может.

Но в то же время все они обладают и общим святогорским сознанием, и единой традицией. Поэтому свобода допускается в рамках этой традиции. Святогорцы чувствуют, что все вместе они составляют одну семью.

Кроме того, каждая монашеская семья представляет свое собственное внутреннее равновесие единства и любви благодаря иерархическому устройству и прежде всего взаимному согласию и принятию во внимание положения, мнения, воли другого человека, находящегося рядом, его характера, ибо другой является отражением моего «я». В нем монах обретает образ Божий, и именно это интересует его в ближнем.