Эмиссары любви. Новые Дети говорят с миром

— Везде… разве ты сам этого не замечаешь? Сеть — это любовь… Вот чему я научилась с тех пор, как оказалась здесь. Любовь везде, потому что это единственное, что существует в действительности. Но людям нужно укреплять ее, а это происходит, когда они думают о ней. Вот для чего здесь дети, чтобы думать об этой сети любви и укреплять ее.

— Как-то один такой ребенок сказал мне, что у вас есть вопрос, который вы все задаете миру. Тебе известно, Анна, что это за вопрос?

— Конечно, нам всем этот вопрос известен.

— Можешь сказать мне? — спросил я.

— Но ты же сказал, что уже знаешь, что это за вопрос. Она меня обезоружила. Анна поняла, что я пытаюсь проверить ее, и не поддалась на мою уловку. Я чувствовал, что она хочет открыться и поделиться тем, что знает, но ей мешает страх. Она стянула свою силу вглубь себя, потому что не хотела показывать мне, что она может делать. Мне стало понятно, что лучше подстроиться под ее шаг и не подгонять ее, а идти так, как ей удобней.

— Хорошо. — Я снова взглянул на нее. — Тогда давай я скажу тебе, какой это, по-моему, вопрос. А ты скажешь мне, прав я или нет. Годится?

Она кивнула.

— Так вот, вопрос в том, готовы ли мы чувствовать любовь или нет. Дети спрашивают людей этого мира, готовы ли они действовать так, как если бы они уже были Эмиссарами Любви… Жить так, словно это уже стало истиной для них. По моему убеждению, вы задаете этот вопрос вот по какой причине: только тогда, когда мы поступаем так, как если бы это была истина, он активируется внутри нас. Мы должны поверить, прежде чем сможем увидеть все своими глазами. Как, Анна, похоже на правильный ответ?

— Вроде, похоже, — сказала она.

— Ну а как это будет твоими словами?

— Вопрос в том, готов ли ты жить так, как живет человек, знающий, что Бог любит его. Люди думают, что Бог не любит их, и поэтому поступают соответственно. Вот почему и наш мир таков, каков он есть сейчас. Своими устами мы говорим, что Бог есть и любит нас, как отец или мать, но не верим этому в своих сердцах. Но что бы произошло, если бы мы действительно поверили в это? Тогда любовь, что наполняет нашу жизнь, стала бы исходить из нас, чтобы касаться других людей и исцелять их. В действительности все очень просто. Поэтому вопрос всего лишь в том, согласны ли люди принять то, что и так уже есть правда.

— Принять то, что есть правда?

— Да, потому что именно так мы, дети, это чувствуем. Мы здесь для того, чтобы чувствовать, что настоящее, и помочь другим в том же.

— А как же психическая сила? — спросил я. — Почему одни дети имеют ее, а другие нет?

— Каждый имеет ее, и она не так важна. Важна любовь и укрепление Сети. Когда ты чувствуешь любовь, все происходит само собой.

— Ты имеешь в виду Дар?

— Да. А как ты получил его… то есть Дар? — спросила она внезапно очень заинтересованным голосом, подавшись в мою сторону.

— Я встретил ребенка, такого же, как ты, и он прикоснулся ко мне, — ответил я. — После этого со мной стали происходить всякие удивительные вещи. У меня появилась способность видеть, что делается внутри людей, и двигать вещи силой мысли. Ты можешь такое делать?

— Конечно.

— А тебе это нравится?

— Иногда, но порой людей это пугает, а я не хочу, чтобы люди меня боялись.

Она снова откинулась на подушку при этих словах, словно внезапно вспомнила, что больна неизлечимой болезнью.

— Я знаю, что Дар для того, чтобы помогать людям, но иногда мне очень хочется просто вернуться домой и чтобы ничего такого никогда больше не было.

— Скажи мне, что ты знаешь о Марко? — попросил я ее.

— Я знаю его, и не знаю тоже. Я знаю, что его Дар очень велик, и еще — что он жил здесь одно время. Об этом мне говорил брат Маттиас. Но я с ним никогда не встречалась.

— А ты знаешь, где он сейчас, Анна? Я очень хочу увидеть его снова.

— Нет.

Брат Маттиас посмотрел на нее так, словно бы хотел помешать ей сказать больше. Но почему? Мысленно я сделал себе заметку на этот счет, но тогда ничего говорить не стал. Впервые у меня появилось ощущение, что он чего-то недоговаривает, словно о том, где сейчас Марко, ему известно больше, чем он готов открыть.

— Есть кое-что еще, что тебе нужно знать о Даре, — сказала вдруг Анна. — У тебя должно быть желание пользоваться им, иначе тебе будет нехорошо.

— Что ты хочешь сказать?

Ты сам знаешь. Тебе может быть больно, как уже было не раз, ведь правда? Какая-то часть тебя все еще боится того, что это означает, и ты безотчетно пытаешься бежать от Дара. Но не можешь, и поэтому всякий раз, когда что-то происходит, ты ощущаешь боль внутри себя. Когда ты пользуешься Даром, чтобы сделать что-то, у тебя в голове начинается вот такое, — она приложила ладони к вискам и закатила глаза.

На какую-то долю секунды боль выстрелила в моем черепе от виска до виска, затем стихла. Анна же снова открыла глаза.

— Но если ты просто расслабишься и позволишь Дару действовать через тебя, тогда не будет болеть так сильно. А затем уже он будет становиться сильнее.

— Сильнее, чем сейчас?