Эмма

– Самые лучшие. Разумеется, однако ими наслаждаться нужно наедине. Они не станут хуже от того, что их отделили от остального послания. Ни сами строки, ни их смысл не изменятся. Если их убрать, то намек на вдохновительницу шарады исчезнет и останется лишь изящная загадка, способная украсить любое собрание. Будьте уверены, пренебрежение плодом его стараний равносильно пренебрежению его чувствами. Влюбленного поэта нужно поощрять и как влюбленного, и как поэта – либо же не поощрять вовсе. Дайте мне альбом, я сама все перепишу, тогда никакого намека на вас точно не будет.

Харриет уступила, хотя рассудок ее едва мог представить строфы по отдельности, а чувство было такое, словно в альбом записывают признание в любви. Стихи казались ей до того сокровенными, что она не хотела, чтобы их увидел кто-либо еще.

– Теперь я этот альбом никогда из рук не выпущу, – сказала она.

– Замечательно, – откликнулась Эмма, – это вполне естественное чувство. И чем дольше оно будет длиться, тем я буду довольнее. Но вот идет мой батюшка, вы же не станете возражать, если я зачту шараду ему? Он будет в восторге! Он обожает всякие загадки, а особенно те, в которых превозносится женщина. Батюшка мой с такой нежностью ко всем нам относится! Позвольте же зачитать стихи ему.

Харриет помрачнела.

– Дорогая моя Харриет, не стоит относиться к этой шараде столь серьезно. А иначе вы рискуете ненароком выдать свои чувства, если будете слишком задумчивы или поспешны во взаимности, и выйдет, что вы придаете ей даже большее, чем в нее заложено, значение. Не дайте свести себя с ума такому крошечному проявлению восхищения. Если бы он хотел держать все в тайне, то не стал бы передавать листок в моем присутствии. Он же, напротив, пододвинул его скорее в мою сторону, чем в вашу. Не будем же приписывать этому знаку внимания чрезмерную торжественность. Он получил достаточное поощрение на дальнейшие шаги, и незачем сидеть и вздыхать над этой шарадой.

– Ах, да! Надеюсь, я не выставлю себя нелепо… Поступайте как вам угодно.

Вошел мистер Вудхаус и очень скоро сам завел разговор о волнующей их теме, осведомившись, как это было заведено:

– Ну, милые мои, как там ваше собрание? Нашли что-нибудь новенькое?

– Да, папа, как раз хотим вам прочесть. Нашли сегодня утром на столе листочек с одной чудесной шарадой – фея, должно быть, оставила. Мы ее только что к себе переписали.

Эмма прочла стихи вслух так, как любил мистер Вудхаус: медленно и четко, несколько раз подряд и с пояснениями каждой части. Он, как и ожидалось, остался в восторге, особенно от хвалебных заключительных строк.

– Да, точно, очень точно подмечено. Совершенно верно. «Кому весь мир подвластен». Замечательная шарада, голубушка моя, и я без труда догадаюсь, что за фея ее принесла. Только ты, милая Эмма, могла так складно написать.

В ответ Эмма лишь кивнула и улыбнулась. Немного пораздумав, мистер Вудхаус с нежным вздохом добавил:

– Да, сразу видно, в кого ты пошла. Твоя дорогая матушка мастерица была по этой части! Мне бы ее память! Но я ничего не могу вспомнить… Даже в той загадке, о которой я тебе уже говорил, помню только первую строфу, а ведь их там несколько.

Милая Китти была холодна,
Но страннику мигом огонь разожгла.
К нему слишком близко не стоит садиться,
Костер ворошить можно лишь в рукавицах.

Вот и все, что я помню, а ведь к концу там так хитро сказано. Но помнится, голубушка, ты говорила, что у вас она уже записана.

– Да, папа, на второй странице. Ее составил Гаррик[5], а выписали мы ее из «Отрывков из изящной словесности».

– Да-да, точно. Жаль, не помню дальше… «Милая Китти была холодна»… Это имя мне всегда напоминает о нашей бедной Изабелле, мы ведь чуть не окрестили ее Кэтрин в честь бабушки. Надеюсь, она приедет на следующей неделе. Голубушка, ты уже думала, в какие комнаты их всех разместить?

– Да! Она, конечно же, займет свою комнату, как обычно, а для детей есть детская. Зачем что-то менять?

– Не знаю, милая, так давно они здесь не были! С Пасхи, да и тогда приезжали всего на пару дней. До чего у мистера Джона Найтли неудобное занятие – адвокат. Бедняжка Изабелла! Как жаль, что она от нас так далеко! Как расстроится она, когда, приехав, не застанет здесь мисс Тейлор!

– Папа, для нее во всяком случае это не станет неожиданностью.

– Не знаю, душенька. Уж какой для меня стало неожиданностью, когда я впервые услышал, что мисс Тейлор выходит замуж!

– Когда Изабелла приедет, нужно непременно пригласить мистера и миссис Уэстон отужинать с нами.

– Да, голубушка, если успеем. Но, – добавил он весьма печально, – она приедет всего на неделю. У нас ни на что не хватит времени.