Эмма

Так вот, значит, каким образом рассказы о моих пасынках добрались до Клинтон-Сент-Джеймс, а я-то надеялась, что они никому не известны. Подругой, вне всякого сомнения, была миссис Белфорд, покинувшая Клинтон-Сент-Джеймс вскоре после чаепития в «Фуксии», где мистеру Эллину удалось пресечь сплетни о моем прошлом. Описывая мне впоследствии час, проведенный в зале ожидания, мистер Эллин лишь после моих настойчивых просьб повторил, что сказала обо мне знакомая миссис Тидмарш по возвращении в Грейт-Парборо. Я не без удовольствия услышала ее суждение о том, что «для своих тридцати семи лет миссис Чалфонт удивительно хорошо сохранилась». Почему-то мистер Эллин полагал, что такой отзыв для меня оскорбителен.

Покончив с мачехой, миссис Тидмарш вернулась к Лоуренсу и Эмме. После смерти старого мистера Грэндисона Парборо-Холл достанется Лоуренсу, но тот не расположен сидеть сложа руки, дожидаясь момента, когда унаследует имущество деда. Он нашел выход своей кипучей энергии, занимаясь исследованиями в отдаленных уголках земного шара вместе со столь же неутомимыми, как и он сам, спутниками. Он вполне может позволить себе эти путешествия, ведь и он, и другие дети достаточно богаты, к тому же у них множество старших родственников, не говоря уже о том, сколько оставил им отец. Два-три дня назад Лоуренс и Гай вместе вернулись откуда-то из Южной Америки, где провели два года в поисках остатков древних поселений. Гай участвовал в последней экспедиции Лоуренса не потому, что он исследователь по натуре, а потому что, закончив Кембридж, не решил, чем ему заняться. И что же вы думаете, они застали, вернувшись домой? Представьте себе, их сестрица укатила в Бельгию, одна, без слуг, чтобы забрать ящики с привезенными диковинами, отосланные Лоуренсом в Европу с одним из членов экспедиции, бельгийцем, который возвратился раньше остальных. Не было ни малейшей нужды в том, чтобы Эмма так поспешно неслась туда, — ящики вполне могли подождать, пока Лоуренс сам не заберет их. Грэндисоны противились тому, чтобы Эмма ехала одна, без горничной, но безрезультатно, с таким же успехом они могли бы пытаться остановить Ниагарский водопад. Ведь Эмма — сущий дьявол, и беднягам пришлось замолчать. Разумеется, ей сейчас под тридцать, и она отнюдь не беззащитное существо, тем не менее, это неподобающее поведение для той, кого в недалеком будущем прочат в графини. Интересно, что скажет граф Орлингтон об этой безрассудной выходке — он пока ничего не знает, так как находится с дипломатической миссией в Австрии.

— Граф Орлингтон? — переспросил все тот же любопытный слушатель. — Вы хотите сказать, что…

— Это аристократ с севера Шотландии, за которым с недавних пор охотится Эмма. Еще ничего не решено, но считается, что помолвка состоится, как только миссия графа закончится. Какое-то время Эмма была удивительно покладиста, и мне очень хотелось бы узнать, почему вдруг она позволила себе очередной фортель. Кроме того, я уверена, она ничего не привезла. У нее был только чемодан, с которым мне пришлось познакомиться: меня задели его острым углом. Не сомневаюсь, этот бельгиец отказался отдать ценности Лоуренса незнакомке, ворвавшейся в его дом и объявившей себя сестрой Лоуренса…

Здесь — к досаде мистера Эллина — повествование об Эмме внезапно было прервано стуком колес, возвестившем о появлении раскаивающегося негодяя Джо Бейтсона. Через полчаса он доставил четверых своих пассажиров к главной гостинице Грейт-Парборо, а дальше повез одну миссис Тидмарш, и ни один из тех, кто только что покинул экипаж, ему не позавидовал.

Появившись в Грейт-Парборо с большим опозданием, мистер Эллин не стал отсылать Эмме написанное мною письмо, решив, что лучше будет отправить его как можно раньше утром следующего дня. Как описать чувства, нахлынувшие на меня, пока я писала это письмо, первое после тех попыток, от которых мистер Чалфонт вынудил меня отказаться в свое время? Начав с краткого изложения обстоятельств, при которых в мою жизнь вошла Тина, я особо остановилась на подробностях, не известных журналисту, написавшему, в сущности, довольно точную газетную статью, экземпляр которой я приложила к письму. Главным тут было следующее: Тина утверждала, что знакома с мисс Чалфонт (я воздержалась от малейшего намека на дуэль) и, кроме того, рассказала о мисс Мэрфи, гувернантке-ирландке, которая давала ей уроки. Обращаясь с просьбой помочь установить личность Тины, я сообщала, что другой опекун Мартины, мистер Уильям Эллин, будет ожидать ответа в гостинице Парборо и охотно посетит Холл, если таково будет желание Эммы. Я старалась вложить в письмо всю душу, не были забыты и добрые слова, и сердечные пожелания. Но я осталась недовольна тем, что вышло из-под моего пера. Да и как могло быть иначе?