Эмма

– Ах, мисс Вудхаус! Надеюсь, не случится ничего такого, что помешает балу! Какое это было бы разочарование! Мне так не терпится побывать на нем… Признаюсь, я предвкушаю огромное удовольствие!

Значит, вовсе не из-за Джейн Ферфакс мистер Найтли предпочел бы балу общество Уильяма Ларкинса. Нет! Эмма все больше и больше убеждалась в том, что на его счет миссис Уэстон сильно заблуждалась. По отношению к Джейн Ферфакс с его стороны явственно угадывались дружеское участие и сочувствие, но никак не любовь.

Увы! Вскоре ссоры и размолвки с мистером Найтли показались Эмме детской забавой. За двумя днями спокойного и радостного ожидания немедленно последовало крушение всех надежд. Мистер Черчилль прислал письмо с требованием к племяннику немедленно возвращаться. Миссис Черчилль нездорова – ей так плохо, что она не может обойтись без него. Два дня назад, когда она писала племяннику, ее, по словам мистера Черчилля, мучили сильные боли, хотя благодаря своему всегдашнему нежеланию кого-либо огорчать и постоянной привычке не думать о себе она ни словом не упомянула о своих страданиях. Однако теперь ей так плохо, что она уже не в силах скрывать свое состояние и вынуждена просить его без промедления отправляться в Энскум.

Содержание письма было немедленно передано Эмме в записке от миссис Уэстон. Отъезд его был неизбежен. Ему необходимо выехать в течение ближайших часов, хотя он и не чувствует, что тетушке угрожает серьезная опасность. Это могло бы уменьшить его нерасположение к отъезду. Он отлично изучил природу ее приступов: они всегда случались в те моменты, когда ей это было выгодно.

От себя миссис Уэстон добавила: «У него осталось так мало времени, что сразу после завтрака он бегом отправился в Хайбери – попрощаться с некоторыми друзьями, которые могли пожалеть о его отъезде. Его можно ожидать в Хартфилде с минуты на минуту».

Злополучную записку принесли во время завтрака, и у Эммы мгновенно пропал аппетит. Что остается делать, прочитав такую записку? Только сокрушаться и сожалеть. Отмена бала, отъезд молодого человека, кстати, как этот молодой человек должен сейчас переживать! Ах, как некстати! У них мог бы быть такой чудесный вечер! Все были бы так довольны – а она со своим кавалером довольнее всех…

– Я так и знала! – только и оставалось ей воскликнуть.

Чувства ее отца были вполне предсказуемы. Главным образом его заботило состояние здоровья миссис Черчилль, и он хотел узнать, как ее лечат. Что же касается всего остального, мистер Вудхаус с огорчением заметил, что отмена бала очень расстроила милую Эмму, но дома им всем будет покойнее.

Эмма приготовилась к приходу гостя задолго до его появления, однако, если его неспешность бросала тень на его чувства, она искупалась его скорбным видом и полным упадком духа, когда он наконец появился. Он слишком переживал необходимость отъезда, чтобы говорить о нем. Его подавленность была совершенно очевидна. Первые несколько минут он просидел с совершенно потерянным видом, когда же очнулся от своих раздумий, то произнес только:

– Из всех несчастий расставание – самое худшее.

– Но вы же приедете снова, – сказала Эмма. – Не последний же раз вы приезжаете в Рэндаллс.

– Ах! – воскликнул он, качая головой. – Я и понятия не имею, когда смогу вернуться! Буду стремиться сюда всей душой… всеми помыслами и чаяниями… И если дядюшка с тетушкой весною поедут в Лондон… Но боюсь… прошлой весной они не выезжали из дому… боюсь, с обычаем ездить в Лондон покончено раз и навсегда.

– О нашем скромном бале тоже можно забыть навеки.

– Ах! Этот бал! Ну почему мы так долго тянули? Почему сразу не воспользовались случаем? Сколь часто счастье бывает разрушено долгими приготовлениями, глупыми приготовлениями! Помните, вы ведь говорили, что так и будет? О, мисс Вудхаус, зачем вы всегда оказываетесь правы?

– Мне правда очень жаль, что в данном случае я оказалась права. Куда лучше веселиться, чем прослыть мудрой.

– Если я все же вернусь, мы непременно устроим наш бал! Батюшка очень на это рассчитывает. Не забывайте же наш уговор!

Эмма одарила молодого человека благосклонным взглядом.

– Какие чудесные были эти две недели! – продолжал он. – Каждый новый день более драгоценный и более радостный, чем предыдущий… И с каждым днем меня все меньше тянуло куда-то в другое место… Счастливцы те, кто могут остаться в Хайбери!

– Поскольку вы столь щедро воздаете нам хвалу, – смеясь, отвечала Эмма, – я осмелюсь задать вопрос: не испытывали ли вы сомнений, когда ехали сюда? Мы превзошли ваши ожидания? Уверена, что да. Я уверена, что вы сомневались, понравится ли вам здешнее общество. Вы бы не медлили так долго с приездом, если бы с приятностью думали о Хайбери с самого начала.

Он рассмеялся довольно пристыженно, и, невзирая на то, что он отрицал предъявленное ему обвинение, Эмма была убеждена, что он испытывал именно те чувства, которые она ему приписывала.

– И вам необходимо уехать именно сегодня? Сейчас?