После этого замечания он довольно долго читал, не прерываясь. Признания Фрэнка Черчилля в собственном постыдном, недостойном поведении не требовали от него большего, нежели отрывочных, односложных одобрений.
– Совершенно согласен с вами, сэр, – заметил он. – Вы действительно вели себя постыдно. Никогда еще не писали вы более справедливых слов. – Прочитав следующие строки, в которых Фрэнк писал о причине их размолвки и своем упорном желании действовать вразрез с тем, что считала правильным Джейн Ферфакс, он снова прервал чтение. – А вот это никуда не годится… Он вынудил ее, ради своего собственного блага, поставить себя в крайне затруднительное и неловкое положение, в то время как первым долгом обязан был охранять ее от лишних страданий… Должно быть, ей было куда труднее, чем ему, поддерживать тайную переписку. Ему бы надо было ценить даже излишнюю ее щепетильность, если бы она таковую проявляла, однако все ее предосторожности были разумными. Нам надлежит помнить, что она совершила лишь одну ошибку – согласилась на тайную помолвку! Она считала, что несет заслуженную кару.
Эмма понимала, что сейчас он приступит к описанию поездки на Бокс-Хилл; ей стало не по себе. Насколько постыдно вела себя там она сама! Она смешалась – как-то он на нее теперь посмотрит? Однако весь кусок был прочитан серьезно, внимательно и без малейшего замечания. Он ограничился лишь одним мимолетным взглядом и немедленно перешел к следующему отрывку, боясь огорчить или ранить ее. Казалось, ему нечего сказать по поводу Бокс-Хилл.
– М-да, – заметил он вскоре, – наши добрые друзья Элтоны деликатностью не отличаются. Тут его возмущение вполне уместно… Что? Она решилась на полный разрыв с ним? Она считала, что помолвка стала источником горя и страдания для них обоих? Она разорвала ее… Да, хорошего же она была мнения о его поведении! Что ж, должно быть, ему необычайно…
– Нет-нет, читайте дальше! Вы узнаете, сколь много он страдает.
– Надеюсь, – холодно ответствовал мистер Найтли, снова опуская глаза. – Смолридж? Это еще кто такая? Что все это значит?
– Она приняла предложение стать гувернанткой у детей миссис Смолридж – близкой приятельницы миссис Элтон, живущей по соседству с «Кленовой рощей». Кстати, интересно, как-то миссис Элтон переживет разочарование?
– Милая моя Эмма, ничего не говорите, покуда я не дочитал до конца, даже о миссис Элтон. Мне осталась всего одна страничка. Скоро я закончу. Ну, доложу я вам, он и любитель писать длинные письма!
– Мне бы хотелось, чтобы вы, читая письмо, испытывали к нему более теплые чувства…
– У него, правда, кое-где проглядывает чувство… Кажется, он действительно перепугался, узнав о ее болезни. Нет, я не сомневаюсь в том, что он ее любит. «Дороже, куда дороже и милее, чем прежде». Надеюсь, он надолго запомнит, чего стоило их примирение. Да, на благодарности он не скупится – раздает их тысячами и десятками тысяч… «Счастливее, чем я заслуживаю». Да, тут он лучше себя знает. «Мисс Вудхаус называет меня баловнем судьбы». Вы, мисс Вудхаус, действительно так его называли? И изящное завершение письма… Вот и все. «Баловень судьбы»! Неужели вы так его назвали?
– Кажется, письмо не произвело на вас такого же благоприятного действия, как на меня? И тем не менее вам следует признать – по крайней мере, я на то надеюсь, – что он несколько оправдал себя в ваших глазах. Признайтесь, вырос он в вашем мнении?
– Да, безусловно. У него есть серьезные недостатки: бездумность и легкомыслие! И я склонен согласиться с его утверждением, будто он не заслуживает такого счастья, но, поскольку он, несомненно, любит мисс Ферфакс и скоро, смею надеяться, получит возможность исправиться благодаря постоянному пребыванию рядом с нею, я вполне готов поверить в то, что он сумеет улучшить свой характер и позаимствовать от нее хоть немного твердости, строгости правил и деликатности, которых ему так недостает. А теперь позвольте переменить тему. В настоящее время я принимаю настолько близко к сердцу интересы другого человека, что больше не могу думать о Фрэнке Черчилле. Даже после того, как утром я ушел от вас, Эмма, я не перестаю думать о нем.