Эмма Браун

очереди, здороваясь с каждым за руку. Потом, торопливо отдернув свою руку, она быстро и довольно неучтиво прокрадывалась к предназначенному для нее месту подле мисс

Вилкокс, где обычно и просиживала весь вечер неподвижно, словно какой-нибудь предмет мебели. Она не улыбалась и даже не пыталась заговорить – таковы уж были ее манеры, – в то время как ее соученицы, например Мэри Фрэнкс и Джесси Ньютон, вежливые, умеющие держать себя в обществе юные девицы – их невинность придавала им смелости, – обычно входили в гостиную, приветствуя всех улыбкой и раскрасневшись от удовольствия. В дверях они застывали в прелестном реверансе, потом вежливо протягивали свои маленькие ручки гостям и с простодушной готовностью, которая так подкупала сердца присутствующих, садились за пианино, чтобы сыграть свой прекрасно отрепетированный дуэт.

Среди учениц школы была девочка по имени Диана. Я уже упоминала о ней в связи с тем, что когда-то она училась у миссис Стерлинг. Так вот, она была бесстрашной и смелой. Подруги очень любили ее и даже слегка побаивались. Она обладала неплохими умственными способностями, была хорошо развита физически – словом, была смышленой, честной и храброй девочкой. В классной комнате она обычно сурово пресекала показную надменность мисс Фитцгиббон; она также нашла в себе мужество восстать против этого и в гостиной. Однажды случилось так, что викарий, в силу своих обязанностей, вынужден был уйти сразу после чаепития и из гостей в комнате остался только мистер Эллин. В гостиную пригласили Диану, чтобы она сыграла одну длинную и сложную музыкальную пьесу. Нужно сказать, что она мастерски исполняла это произведение. Диана уже сыграла половину пьесы, когда мистер Эллин неожиданно – скорее всего, он только что обратил внимание на присутствие богатой наследницы – спросил эту самую наследницу, не холодно ли ей. Мисс Вилкокс тут же воспользовалась представившимся случаем и начала расточать похвалы сдержанным манерам мисс Фитцгиббон, назвав их скромными и достойными подражания манерами настоящей леди. То ли явное притворство, звучавшее в голосе мисс Вилкокс, выдало, насколько ложными являются расточаемые ею похвалы, а также то, что говорила все это она исключительно из чувства долга, а совсем не потому, что была очарована восхваляемой ею особой, то ли Диана в силу горячности своей натуры не смогла скрыть недовольства – точно неизвестно, что послужило причиной, – однако она внезапно отвернулась от пианино.

– Мадам, – обратилась Диана к мисс Вилкокс, – эта девочка не заслуживает подобной похвалы. Она ведет себя совершенно неподобающим образом. В классе она всегда высокомерна и холодна. Лично я осуждаю ее поведение. Ни одну из нас не станут так хвалить, потому что мы не столь богаты, как она.

После этого Диана закрыла крышку пианино, засунула под мышку нотную тетрадь и, сделав реверанс, исчезла.

Странно, но на этот раз мисс Вилкокс не проронила ни слова; Диану даже не подвергли наказанию за ее выходку. К этому времени мисс Фитцгиббон уже три месяца находилась в школе, и директриса явно устала выказывать ей свое восторженное пристрастие.

Однако ситуация постоянно менялась. Временами казалось, что мисс Фитцгиббон уже утратила свое привилегированное положение, но потом происходило некое незначительное событие из разряда тех, которое обычно возмущают сторонников порядка и справедливости, и пошатнувшееся было положение Матильды Фитцгиббон вновь приобретало прежнюю устойчивость. Однажды в школу в качестве подарка для мисс Вилкокс и мисс Фитцгиббон доставили корзину С фруктами из оранжереи. В этой корзине находились дыни, виноград и ананасы. Может быть, количество ароматных плодов, преподнесенных дарителем, было чрезмерно большим, а может быть, Матильда переела торта, испеченного в честь дня рождения мисс Мейбл Вилкокс, но случилось так, что ее пищеварительные органы пришли в такое возбужденное состояние, что с ней случился приступ лунатизма. Ночью из-за нее в школе случилась жуткая паника: мисс Фитцгиббон и белой ночной рубашке прошествовала через спальные комнаты, вытянув вперед руки и издавая стоны.

Послали за доктором Перси. Вероятно, лекарства, которые он прописал, оказались недейственными. Через две недели после этого сомнамбулического припадка мисс Вилкокс шла по темной лестнице и на что-то наткнулась. Она решила, что это кот, но когда принесли свечи, то оказалось, что это ее драгоценная Матильда лежала на ступеньке, свернувшись калачиком. Она вся посинела и одеревенела от холода, ее полуоткрытые глаза были тусклыми, губы мертвенно-бледными, а конечности неподвижными. Этот приступ продолжался довольно долго. После этого девочка стала какой-то полурассеянной, и у мисс Вилкокс появилась веская причина держать ее целыми днями на диване в гостиной, проявляя о ней усиленную заботу.

Но тут наступил день расплаты как для богатой любимицы, так и для ее пристрастных наставниц.